style="font-size:15px;"> И тут пространство двора и замерших сердец всколыхнул звонкий, удивительно светлый и потрясающе искренний голос пифии, стоявшей на плахе:
– Ну что же я могу одна,
Крича травой под сапогами?
Моя любимая страна,
Кого согреешь ты камнями?..
Я вижу сад, и в нëм – родник;
О, как зеркален свет желанья!
В душе застыл священный крик;
И длится плен очарованья…
Человек с горящим факелом в руке беспардонно и грубо ей отвечал:
– Довольно трепетных словес!
По горло сыты вашей манной.
Прибереги их для Небес;
Сейчас ты будешь бездыханна…
Пифия неустрашимо продолжала:
– Я не боюсь тебя, сатрап;
Ты – раб сумы и биоробот.
Светилу дней смешон нахрап;
Ты пучишь рык, а слышен ропот.
Человек с факелом самодовольно и цинично восклицал:
– Наивна спесь таких вот пифий;
Где твой народ? Ты здесь одна!
Ты полыхнëшь, как Троя в мифе,
Испив истерики до дна!
Палач накинул свой капюшон и, подняв факел, направился к жертве…
И вдруг, откуда-то сбоку выскочил ребëнок, – паренëк лет шести; он ловко вскарабкался на помост и, встав впереди этой дивной Кассандры, отчаянно выкрикнул:
– Она не одна!..
Палач застыл перед плахой… И тут произошло нечто непредсказуемое. Из толпы разволновавшихся зевак яро выступила вперëд – наперерез экзекутору неотразимо дородная женщина с натруженными ручищами. Палач, глядя на неë, слегка оцепенел; а матрона эта, тараня его возмущëнно-праведным взглядом, рванула на своей вязаной кофте пуговицу и вдруг разразилась гневной тирадой:
– А ну пошëл отсюда! Живоглот окаянный! Ишь, навязался, поджигатель хренов! Я те пожгу, злыдень! Давай-давай! Вали!
Экзекутор с факелом натурально обалдел… С отвисшей челюстью он вперил свои ошалелые глаза в эту поборницу справедливости, затем отпрянул назад и судорожно окунул горящий факел в объëмный чан с водой, огласив упоительным шипом пространство тревоги…
Встрепенувшийся режиссëр прокричал в рупор:
– Стоп! Тайм-аут!..
7. Активация «Доллара»
Иван Пересветов тем временем не спеша прогуливался по Тверской. Город распахивал музыку, и ветер взметал эти вольные звуки, дробившие томную негу пьянящего марева; и эта стихия осеннего шарма вовсю будоражила чувства и думы…
Дойдя до Большой Бронной, Иван остановился… Возле торговых палаток суетились люди. Кругом было шумно и весело. На углу мощнопанельного дома, сверкавшего помпой огромных витрин, громоздился лоток с кучей прессы, и бойкий парень, представлявший эту торговую точку, активно и громко рекламировал свой товар:
– Последние новости! Журнал «Время»! Сенсация века! «Совершенно
