занятия. Это не приносило ему, правда, ничего, но его любопытство и интерес были разбужены.
Он оставил книгу лежать на груди, когда услышал, как его ассистент тихо открыл дверь. Линг-Чу беззвучно вошел и поставил поднос на низенький столик рядом с постелью своего господина. Тарлинг увидел, что китаец надел платье из синего шелка.
– Ты сегодня вечером не собираешься выходить на улицу, Линг-Чу?
– Нет, Ли-Иен.
Они разговаривали между собой на мягком, мелодичном шантунгском наречии.
– Был ли ты у господина с хитрым лицом?
Вместо ответа китаец вынул из внутреннего кармана конверт и подал его Тарлингу, который прочел адрес.
– Вот где живет молодая дама? Мисс Одетта Райдер, двадцать семь, дом Керримора, Эджвар-роуд.
– Это дом, где живет много людей, – сказал Линг-Чу. – Я пошел туда сам по твоему поручению и видел, как люди входили и уходили беспрерывно, и ни разу я не видел одного и того же человека вторично.
– Что сказал человек с хитрым лицом, получив мое письмо?
– Он молчал, господин. Он все перечитывал письмо и сделал вот такое лицо.
Линг-Чу стал подражать улыбке мистера Милбурга.
– И потом он написал то, что ты здесь видишь.
Тарлинг на минутку уставился глазами в пустоту, потом оперся на локоть и взял в руку чашку чаю, принесенную Линг-Чу.
– Узнал ли ты еще что-нибудь про человека с мягким белым лицом, Линг? Разыскал ли ты и его?
– Да, господин, я видел его, – серьезно ответил китаец, – это человек без неба.
Тарлинг кивнул. Дело в том, что китайцы употребляют слово «небо» вместо слова «Бог», и он знал, что Линг-Чу хороший наблюдатель и хотел этим самым выразить, что Торнтон Лайн был человеком, лишенным духовных способностей.
Он выпил чаю и поднялся.
– Линг, этот город и эта страна очень мрачны и печальны, и я не думаю, что долго проживу здесь.
– Разве господин снова хочет вернуться в Шанхай? – спросил китаец без малейшей тени удивления по поводу этой новости.
– Да, я так думаю, во всяком случае, здешние места слишком скучны. Эта пара жалких случаев, мелких краж и брачных историй, – я не в состоянии больше слышать об этом.
– Это только мелочь, – с философским спокойствием сказал Линг-Чу. – Но учитель, – он имел в виду великого философа Конфуция, – сказал, что все великое начинается с мелочей, и, может быть, маленький человек снимет голову с большого, и тогда тебя позовут изловить убийцу. Тарлинг рассмеялся.
– Ты большой оптимист, Линг. Я не думаю, чтобы моя помощь была здесь желательна при поимке убийцы. В этой стране частных сыщиков в подобных случаях не привлекают к работе.
Линг-Чу покачал головой.
– Но мой господин должен вылавливать убийц, или же он больше не будет Ли-Иеном – охотником на людей.
– Ты
