И ты ничего не собираешься предпринять?..
– Не ошибусь, если скажу, что бывали у меня и худшие деньки.
– А я отвечу, что если тебе и так хорошо, то нет ничего лучшего в жизни, чем не работать. Посмотри на меня, к примеру. Но в твоем возрасте еще рановато для этого. Ну а в моем – слишком поздно… Я состарился, не заметив как и когда.
– Тебе же еще и шестидесяти нет, Сесар.
– Ну и что, ведь это всего лишь цифра. Я стар. Чувствую себя старым. И Сусана это замечает. – Он умолк и сделал еще глоток вермута. – Могу тебе признаться, что раньше нас большее объединяло – ее и меня. А сейчас она почти не бывает дома. У нее всегда куча дел в ее театре, но я ее не осуждаю: она молода и пока что думает, что деятельность имеет смысл. Не осуждал я ее и тогда, когда… В общем, когда случилась ваша история. Да, я должен честно сказать тебе об этом. Я никогда не мог понять, почему мы отдалились друг от друга. А то единственное, чего я так и не понял в ваших взаимоотношениях, так это то, почему вы меня в них не посвятили.
Рульфо знал, что эта тема рано или поздно всплывет, хотя не мог предполагать той легкости, с которой далось Сесару ее упоминание. В его намерения не входило заглатывать наживку, но раньше, чем он об этом подумал, рот его уже открылся, чтобы таки ее проглотить.
– Сказать тебе об этом было бы абсурдом.
– Любой выбор, все что угодно, лучше, чем ждать, пока контрагент узнает обо всем случайно, не так ли? – возразил Сесар без малейшего намека на раздражение в голосе.
– Мы не были уверены в своих чувствах. И я по-прежнему думаю, что поступили мы правильно.
– Понятно. Ты всегда был бунтарем. Еще в университете.
– Ну а тебя всегда привлекала роль наставника бунтарей.
– Но ты-то был бунтарь-романтик, а это самое худшее. Раз уж ты пришел нас проведать, кое в чем я тебе признаюсь: меня не так задел тот факт, что ты спал с Сусаной, как этот твой мыльный романтизм, которым ты ее умащивал наедине. То, что вы трахались, мне казалось логичным. Парень, я сам тебя с ней познакомил, и я застолбил ее раньше тебя, если можно так сказать, но тогда она еще была молоденькой актрисой, а ты – молодым выпускником университета с дипломом филолога. Оба вы были молоды и красивы. И ты тоже, да. Демон, настоящий гребаный демон, серьезно, взгляни на себя только… С этими черными кудрями и бородой а-ля Че Гевара… Стоит девушкам тебя увидеть, как они теряют рассудок, и я их понимаю. Твой недостаток – доброта. Невозможно иметь такое лицо и быть таким добрым, как ты, Саломон. Ты похож на грешника, которому вздумалось стать аскетом. На самом-то деле – и я готов признать это – ты всегда был бóльшим поэтом, чем я. Мы оба любим поэзию, но поэзия любит только тебя… хотя останется жить со мной. И не думай, что это всего лишь игра слов.
– Почему бы нам не отложить в сторону эту тему, Сесар? Я пришел не для того, чтобы…
– Ты полагаешь, что Сусану можно в один прекрасный момент отложить в сторону? Если ты и вправду так думаешь, мой
