это, по-твоему, век, а, Миша?
Голос у Каверина был тихий, но звучный и какой-то очень молодой. Бывало, он звонил Мише по телефону, в старые времена, когда Ларионов жил с матерью, и та кричала: «Миш! Тебя какой-то парень спрашивает!»
– Век… – Миша смутился. – Я датировал пергаменты веком пятым до нашей эры…
– Ничего подобного!
Глаза профессора сверкнули, он так и подскочил на стуле.
– Ты не побоялся датировать его этим периодом, хотя видел, что пергаменты выглядят новенькими. Сомневался, но датировал. И ты ошибся.
– Подделка? – со смешанным чувством отчаяния и сомнения воскликнул Ларионов.
– Да нет же! – крикнул Каверин. – Нет. Только это не пятый век и не шестой. В то время уже ничего подобного написать не могли. Ты прав, тогда ничего не писали. Это памятник подлинной крито-микенской культуры, и создан он, очевидно, в двенадцатом веке до нашей эры, то есть непосредственно после событий, в нем описанных.
У Михаила закружилась голова.
– Двенадцатый?! Но…
– Мишенька, – очень серьезно проговорил профессор, – вольно или невольно, ты совершил громадное, невероятное открытие. Во-первых, мы столкнулись с действительно неизвестной нам до сих пор формой древнего художественного произведения. И оно подтверждает мою догадку о подлинном уровне развития культуры крито-микенской эпохи. Эти свитки заключают в себе роман, именно роман, написанный стилем и языком, очень близким к нашему времени. Я имею в виду лексику, форму, сюжетное построение… И во-вторых, это, вероятно, подлинное описание событий, ставших первоосновой одного из самых известных и знаменитых мифов древности. Это настоящая история Троянской войны и ее героев.
– Вы думаете? – задал Михаил совсем глупый вопрос и покраснел.
Но Александр Георгиевич, казалось, не заметил ни вопроса, ни смущения своего аспиранта.
– Начало, которое ты успел прочитать и перевести, наспех, но очень неплохо, – оно, это начало, уже дает полное представление, о чем, точнее, о ком и о каком периоде идет речь. Я прочитал повесть целиком.
– Вы успели?! – ахнул Миша. – Я вам привез свитки три недели назад… Ну, чуть больше.
– Я успел уже и перевести больше половины текста, – профессор развел руками и вновь вцепился в спинку кресла, не спуская с Миши пристального взгляда своих светлых глаз. – Я просто не мог ничего больше делать. Позорно взял больничный, хотя до зимней сессии – всего ничего. Я почти не спал. Я кота не кормил больше суток! Нет, это просто фантастика! И я более чем уверен, что писал это все один из участников, во всяком случае, один из свидетелей всех этих событий.
– И там описана вся Троянская война? Как у Гомера? – спросил Миша.
– Нет. Не как у Гомера и не как в общеизвестных вариантах мифа. Повествование начинается, если ты заметил, раньше, чем гомеровское
