по-моему, из сельхозминистров, так и не получивший звания Героя Соцтруда.
А Воловченко, потерпев на столь высокой должности пару лет, стали снижать все ниже, ниже и ниже, пока не назначили скромным атташе по сельскому хозяйству при советском посольстве в ГДР, где он прослужил до старости. Правда, если помните, звание Героя получил еще в совхозе за рекордные урожаи сахарной свеклы. Мог бы заработать и вторую звезду, откажись от искушения стать министром. Но не удержался…
Я пишу об этих перипетиях потому, чтобы еще раз утвердиться в выводах, что Иван Тимофеевич Трубилин, начинавший работать как раз при этих двух министрах, знавший неплохо обоих, всякий раз отказывался переходить в Москву, хотя предлагали даже должность зам. министра. Более того, он ведь тоже «стартовал» в свой жизненный «космос» с подачи Хрущева, причем столь же неожиданно.
Через четыре года после начала трудовой деятельности по рекомендации Мамонова Трубилин переходит на партийную работу. Вначале, правда, решительно отказывается, поскольку увлеченно погружен в практические дела. Здесь ему все нравится: и рассветы в поле, особенно, когда распахиваются «февральские окна», и звуки тракторных пускачей, на которые слетаются стаи первых скворцов, и запахи солярочного дыма, бодряще вплетающиеся в хрустальную свежесть кубанской степи, и утренний грохот замасленного металла в ремонтных мастерских, и особенно люди, умелые, настойчивые в работе, прямые в суждениях, которые при перекурах скажут тебе такое, что ни на каких собраниях не услышишь. И все будет правдой…
Когда Хрущев решил разделить партию на две: сельскую и промышленную, это только казалось, что народ воспринял эту новацию равнодушно. Анекдотов сразу появилась масса, про то, например, как судить сейчас будут за проступки? Если, скажем, подрался в станице, то пожалуйте в сельскохозяйственный суд, а ежели в городе, то в промышленный. Смех смехом, а организационной суеты было масса. Прежде всего, где набрать такую прорву людей еще на один аппарат – сельский?
Если говорить честно, то в райкомах, горкомах, обкомах, крайкомах партии на должностях работало тогда не так уж много. Скажем, в крайкоме Краснодарского края ответработников, вместе с секретарями, не набиралось и сотни человек. И это, заметьте, на регион с четырехмиллионным населением и крупнейшей партийной организацией.
Когда на октябрьском пленуме ЦК КПСС в 1964 году Хрущева снимали с должности, то впервые употребили слово «волюнтаризм». Я думаю, и сейчас немногие знают, что это такое, а тогда уж и вовсе широкие народные массы вряд ли догадывались, что «волюнтаризм», в основе которого лежит латинское слово «волюнтас» (то есть воля), означает стремление реализовать желанные цели без учета объективных обстоятельств и возможных последствий.
Зная характер Хрущева, до поры, до времени возражать этому никто не пытался, но вопросы возникали всегда. Прежде всего, где брать людей для второго партийного аппарата? Как раз в это время Первый секретарь в очередной раз приехал на Кубань, и, улучшив минутку, Георгий Иванович Воробьев,
