и ее попотчевал спиртовой настойкой опия, так предусмотрительно оставленной заботливым Черноконем.
Обернувшись, он красноречиво посмотрел на Деникина, давая понять, что не желает обсуждать эту тему при посторонних. Однако помощник полицмейстера сделал вид, что не заметил, и повторил свой вопрос.
– Люди из храма сказали, что пропал отец Георгий.
– Когда?
– Ночью намедни. Он отправился к его превосходительству Сергею Федоровичу, а обратно так и не пришел. Когда он к утрене не вышел, люди из храма бросились искать его повсюду. Они сказали – это совсем не в характере отца Георгия – не являться ко службе.
Гувернантка снова громко заплакала.
– Ну, и что же было дальше, Ершов?
Каторжанка слушала внимательно, почти не дыша.
– Люди из храма пошли в резиденцию губернатора. Там подтвердили: да, был, но ушел рано, один. И с тех пор его никто не видел. Пропал без следа отец Георгий, как в воду канул.
Заглянувшая в дверь управы метельщица ухватила конец разговора, и тут же заголосила.
– Батюшка святый! Батюшка наш сгинул! Прости нас хосподи-ии…
Ершов раздраженно скривился.
– Прикажете продолжить, господин помощник?
– Продолжайте, – махнул рукой Деникин и обратился к каторжанке. – Ну что у тебя, говори?
– Барыны сгинули, барын.
– Я тебе не барин, а господин помощник. И никто никуда не сгинул. Я слышал, что твой хозяин Вагнер убыл в Петербург по высочайшему соизволению.
– Чего?
– Уехал он. Прямо к царю.
– Так вы про это. Молвят, что так…
– Няня, а где живет царь? – подала голос девочка, которая до этого сидела бесшумно, как кукла.
– Варя, не лезь, опосля.
– Слушай, раз ты все и так сама знаешь, так что, пришла сюда просто разговоры разговаривать? Про своего барина? Уехал он, и все тут. Только время мое занимаешь. Некогда мне. Иди-ка лучше давай, за ребенком смотри, – да, она говорила и про свою хозяйку, но Деникину совсем не хотелось продолжать этот разговор. Вдобавок, от няньки слишком уж пахло.
Ершов, который по протоколу опрашивал гувернантку, дотошно фиксируя ее ответы на бумаге, отвлекся.
– Простите меня, госпожа Мерсье, на один момент. Сударыня, позвольте – как вас зовут?
– Меня-то? – недоуменно переспросила каторжанка.
– Павлуша! – радостно ответила девочка.
– Пелагея, стало быть? А как по батюшке?
– Павлина я. Павлина Ефимовна.
– А вас, стало быть, величать Варварой Алексеевной?
Девочка радостно засмеялась.
– Да!
– Павлина Ефимовна, а что случилось с госпожой Вагнер?
Выяснилось, что Наталья, мать девочки, уже двое суток назад ушла в гости к подруге – из их отдаленного шестого квартала, в котором
