в груди Ярослава уже прошла, но нахлынули страсти, гнев опалил лицо. Да усмирил себя князь, не накричал на мамок, понял, что они невиновны, по покою из угла в угол забегал, дабы огонь в сердце унять. Да быстр был на разгадку, поднял на ноги боярынь, повелел:
– Зовите Ивара Ждана! Да сей же миг чтобы у меня был!
Воевода Ивар Ждан оказался скор на ногу, вломился в покой Ярослава, как лось.
– Князь-батюшка, что повелишь?
– Коня мне. Сотню – в седло!
Ивар Ждан был сотским великокняжеских гридней уже несколько лет. Бесстрашный, сметливый воин-новгородец знал давно, как исполнять волю великого князя. И потому, когда побежал на его зов, велел десятским поднять воинов, оседлать коней и стоять в строю на хозяйственном дворе.
– Батюшка Ярослав, сотня в строю! – выдохнул Ждан. – Сей миг и коня подам! – И убежал из палат.
Через несколько минут все близкие Ярослава, все придворные высыпали во двор, немые от страха и беспомощные, проводили великого князя в погоню. Княгиня Ирина, держась за стремя, повторяла:
– Верни ее, негодницу, верни, батюшка. Она, поди, за Яном Вышатой увязалась.
Возле Ярослава Мудрого кружил принц Эдвин, надеясь, что и его позовут на поиски Анны. И даже выразил желание:
– Великий государь, позволь и мне идти в степь.
– Нет, королевич, ты волен ждать или не ждать меня, но в путь не возьму. Дело тут семейное…
Сотня Ярослава покинула Киев через северные ворота и на рысях ушла к переправе на Днепр. За рекой Ждан с лазутчиками взяли след дружины Глеба Вышаты и повели воинов на восток. Три дня и три ночи, не зная отдыха, Ярослав погонял своего коня и понукал Ждана:
– Вперед, вперед! Догнать беглянку!
Лишь на четвертый день Ярослав настиг маленький отряд беглецов близ селения Рыльск, что на реке Сейм. Они остановились на ночь на крутом берегу в рощице. С рассветом приготовились в путь, и в это время Анастас-псковитянин заметил конников, идущих рысью.
– Княжна, там воины! Видно, наши. – И, улыбнувшись, добавил: – Похоже, что преследуют кого-то.
Анна поняла, кто и кого преследовал. И хотя она ведала, что ей грозит от отца, и мужественно готовилась к этому, сердце ее зашлось от страха. Знала Анна, каким бывает отец во гневе, и увидела себя заарканенной и брошенной на круп коня. «Нет, тому не бывать», – мелькнуло у нее. И природная дерзость, отчаяние от порушенной любви толкнули ее на поступок, какой в ее годы не каждому дано свершить. Она посмотрела вдаль, увидела, что впереди на сером жеребце Буяне скачет отец, и побежала к реке, успела достичь обрыва и встала над ним. Далеко внизу катил свои воды Сейм. Там было ее спасение и погибель. Шаг – и она уйдет от принудительного замужества с нестерпимым ею принцем Эдвином, уйдет от потери отчей земли. Она увидела бабушку Рогнеду, стоящую на коленях со склоненной головой, и деда Владимира с занесенным над нею мечом. Гордая Рогнеда без стенаний отдавала себя на погибель. Что ж, и она не дрогнет, утвердилась
