изгородь.
– Милый! – хочется крикнуть боярышне.
– Аленушка! Да скоро ль ты занавеску-то опустишь! – послышался нетерпеливый возглас Дуняши.
– Сейчас! – по-прежнему ответила ей Аленушка и полуопустила занавеску, а сама еще смотрит.
Всадник скрылся за деревьями сада. Боярышня быстро отошла от окна. Она села было к пяльцам, но иглы не взяла, посидела немного, встала, прошлась по комнате, опять опустилась на скамью. Потом решительно поднялась:
– Я, Дуня, пойду… Погуляю малость…
– Уж вижу, вижу – не сидится, – недовольно отозвалась та. – Смотри, тетушка и то намедни говорила: чтой-то как работаете вы тихо?.. Святая вещь ведь, в храм жертва от трудов своих, и такое небреженье! Нехорошо, грешно, девицы!
– Я недолго.
– Как хочешь… А только будет Марфа Сидоровна корить – я напрямик скажу, что ты лень на себя напустила, больше гуляешь, чем шьешь… – с раздражением в голосе сказала Дуня.
– Ну, голубушка! Ну, милая, не сердись! Не сердишься? А? – говорила Аленушка, обнимая и целуя двоюродную сестру. – Я ведь скоро, погуляю малость и домой…
И вдруг, выпустив из объятий Дуню, она выбежала из комнаты.
– Приспичили ей эти гулянки! – ворчала Дуняша, оставшись одна. – И сберется-то всегда как! Разом, словно в бок толкнет ее кто. Лень одолела, ничего больше! – закончила она свои мысли и принялась старательно за вышивку.
Хоть Аленушка пообещала, что только «малость» погуляет, однако времени прошло уже довольно, а она не возвращалась.
Дуня ждала, ждала, наконец не на шутку рассердилась.
– Пойду прогоню ее с гулянья… Что, в самом деле, она без дела шатается, а я тут одна и за нее, и за себя работай. Не буду! Пусть-ка сама поработает!
И, с досадой отбросив иглу, она поднялась из-за пялец.
XIII. Неожиданное открытие
Мягкая трава сада тихо шуршала под ногами Дуняши, когда боярышня шла отыскивать свою «ленивую» двоюродную сестру.
– И куда запропастилась! Нет как нет! Что в воду канула! – сердито ворчала девушка, все дальше углубляясь в сад.
Можно было бы кликнуть – Аленушка, верно, отозвалась бы, но Дуняша кричать не хотела: еще услышит, пожалуй, Марфа Сидоровна, задаст нагоняй Аленушке, что от дела убегает, да, быть может, и ей, Дуне, кстати, зачем не сказала об Аленушкиной лени.
Лучше было тишком отыскать. Только это было не так легко. Сад велик и густ, кусты разрослись такие, что, словно стена, все скрывают. Кто знает, в какой стороне сада беглянка боярышня?
Собравшись с терпением, Дуняша искала не торопясь, обошла все любимые Аленушкой места и закоулки, приближалась уже к изгороди, отделявшей сад от поля, а боярышня все не находилась.
Раздосадованная Дуня готова уже была громко назвать «ленивицу», когда до ее слуха донесся негромкий говор двух голосов.
Девушка остановилась
