против себя всех эллинов. Недовольные тем, что в Криссе сосредоточились огромные богатства от пошлин, которые жители этого безбожного города взимали не только с купцов, но и с мирных паломников, шедших поклониться дельфийскому богу[29], криссейцы объявили войну амфиктионийскому союзу[30].
– Да, и за это были жестоко наказаны, – перебил говорившего Солон. – Всем нам известно, что подвергшись осаде со стороны союзных войск амфиктионов, криссейцы потерпели от бога: осаждавшие по совету Нероса, сына Хриза, отравили реку, и теперь Крисса – сплошное кладбище. Уцелевшие криссейцы бежали в соседнюю Кирру, где нашли приют и убежище.
– Согласитесь, друзья, – заявил Конон, – что нам уже надоело осаждать Кирру. Город этот сильно укреплен, и с нашими немногочисленными войсками, которыми вдобавок командует малоопытный в военном деле евпатрид Алкмеон, мы просидим здесь, в этой сырой яме, еще бесконечное число месяцев. Толку от этого все-таки будет немного. Нужно еще раз вопросить оракула, что предпринять.
– Я сам глубоко убежден в необходимости этого, – сказал Солон. – Но беда в том, что у нас, по обыкновению, царит и на этот счет разногласие.
– В таком случае твое дело, Солон, либо уговорить Алкмеона отправить посольство к дельфийскому богу, либо самому, на свой собственный страх и риск, взяться за это, – заметил дотоле хранивший молчание Клиний.
– Я и сам того мнения, друзья, – ответил Солон, – и уже вчера вечером предлагал Алкмеону эту меру, но тот и слышать не хочет об этом. Мне почему-то кажется, что он просто скупится на обычные дары оракулу. Впрочем, это еще полбеды: я сам готов из личных средств заплатить, что нужно.
– Да хранят тебя небожители, наш Солон, за ту готовность, с которой ты всегда идешь навстречу нуждам соотечественников. Ты уже не раз доказывал твоим согражданам, что деньги и мирские блага не имеют в твоих глазах никакого значения. Ты – достойный сын своего достойного отца, щедрость которого чуть не лишила тебя средств к жизни, – сказал один из воинов.
Солон тихо усмехнулся и проговорил как бы про себя:
– Не в деньгах счастье, друзья. Оно – в душевном спокойствии и сознании свято исполненного долга. Скоро вы, надеюсь, убедитесь в искренности моих слов. Мы страдаем – и страдаем жестоко – от того, что все наши помыслы в слишком большой мере направлены на любостяжание. Но об этом в другой раз. Сейчас же, правда, следует действовать. Благо, и время удобное для вопрошения оракула. Как раз сегодня наступил седьмой день месяца Бюсиоса, день рождения бога Аполлона, и значит, подоспело и наиболее удобное и обычаем установленное время поклониться ему и вопросить его о грядущих судьбах наших.
– Итак, решено! – воскликнули в один голос Гиппоник, Клиний и Конон. – Сегодня же отправляемся в Дельфы и поклонимся всесильному новорожденному. А вот и сам он, в лице лучезарного дневного светила, выражает нам свое божественное сочувствие!
В
Богу Аполлону, святилище которого находилось в Дельфах.
Это был союз различных народностей Греции, заключенный для совместной защиты храма дельфийского бога и его сокровищ. Союз был заключен еще в доисторические времена и пользовался в глазах всех эллинов огромным авторитетом. В случае оскорбления кем-либо дельфийского Аполлона, все племена, входившие в состав амфиктионийского союза, объявляли обидчику «священную» войну.
