Можете встать?
Анатолий, не отвечая, с трудом встал с кушетки, но опять закружилась голова. Боясь упасть, он схватился за руку женщины, но головокружение тут же прошло. Фельдшерица перехватила его руку и повела к двери в соседнюю комнату.
– Здесь у меня временная палата. Полежите пару дней, пока родные не объявятся.
Она подвела его к застеленной белым, чистым бельем кровати и помогла сесть.
– Нет у меня здесь родных. Они далеко. Есть у вас в деревне милиционер? Участковый, например?
– Нет, дорогой, милиция пока приедет, вы уже здоровеньким будете.
– У нас особист есть, можешь к нему обратиться, – встрял в разговор всё время присутствующий здесь старик.
– Пахомыч, ты иди, мы уж как-нибудь теперь сами разберёмся, – нетерпеливо оборвала старика фельдшерица.
– Ну а чё? Только особисту с ним и разбираться. Странный он какой-то, Нюра, – перешёл на шёпот старик. – О каком-то поезде говорит, вещи какие-то не наши. Шпион, может быть? Ты как хочешь, а я к председателю сельсовета зайду. Доложу о новеньком.
Анатолий с удивлением смотрел на старика. Сам он отлично помнил, что его выкинули из поезда. Значит, там, где его подобрал дед, должна быть железная дорога. Да и телегой ехали они чуть больше часа. Не может же быть, чтобы в этой деревне никто о железной дороге не знал. Абсурд какой-то. Ещё абсурднее эта фраза о шпионах. Ему казалось, что старик специально разыгрывает его. Наверное, шутник хороший.
– Мне бы переодеться, – попросил Анатолий. – Видите, Нюра, одежда совсем грязная. В телеге должна быть моя сумка. Мог бы Пахомыч её принести?
Пахомыч всё ещё топтался у дверей и, услышав просьбу больного, пошёл к выходу. Через несколько минут он вернулся, прижимая двумя руками к груди замаранную грязью сумку, из которой выглядывала теперь не только рубаха, но и зелёный галстук. Грязь на сумке подсохла и отваливалась слоями, падая на чистый пол.
– Пахомыч, ну что ты делаешь?! – крикнула, выглянув из дверей, фельдшерица. – Оставь вещи у порога и уходи уже!
Пахомыч тут же развернулся, суетливо опустил сумку на пол и вышел, хлопнув с досады дверью.
– Во что вы хотели бы переодеться? – спросила Нюра.
– В сумке должно быть спортивное трико. Под рубахами и брюками.
Нюра вышла из комнаты, недолго повозилась в его вещах и вернулась, держа в руках синее трико.
– Странные у вас вещи, действительно, – задумчиво проговорила она. – Этикетки на них какие-то заграничные, сумка не советская.
– Нюра, вы что, решили меня все тут разыграть? Про железную дорогу не знаете, а она где-то рядом с вашей деревней проходит. И о какой советской сумке вы говорите?! Советов нет уже тридцать лет!
Нюра испуганно поднесла одну ладонь ко рту, а другой замахала, как будто отмахиваясь от чего-то страшного.
– Вы что? Окститесь.
Она
