после парилки на них могли устроиться люди, сидя или лёжа, кому как удобнее. Между циновками невысокие бамбуковые столики.
Поляна подсвечена большим количеством электрических гирлянд с маленькими разноцветными лампочками. Огоньки сияют на деревянной постройке и на каждой из беседок. Гирлянды висят даже на ветках многочисленных деревьев, обступающих поляну со всех сторон. На бамбуковых столиках горят свечи в стекле. Создается волшебное, мистическое ощущение, будто в окружающей темноте сверкает огромное количество звезд.
Подходим к деревянной постройке. Светловолосая женщина встречает приветливой улыбкой. Говорит по-английски, очень гостеприимная. Платим за вход в сауну, взамен выдают саронги и полотенца. Женщина предлагает чай и нарезанные фрукты. Мы с Альбиной выбираем красный чай каркаде, Мира и Глеб берут с собой две тарелки арбуза.
Занимаем беседку неподалеку. Раздевалки в сауне нет. Глеб переоблачается на месте. Мы с девочками по очереди посещаем туалет. Одежда меняется на саронги.
После того как все готовы, пересекаем поляну в сторону небольшого купола сауны.
Баня маленькая, поместиться может от силы человек восемь. Нагревается с помощью газового баллона. Под боком два уличных душа и объемный коричневый котел для обливания холодной водой.
По очереди споласкиваемся в душе. Але не терпится зайти. Забираемся в сауну вслед за ней. Мира заходит последней, прикрывает дверь. Внутри темно. На стене небольшое окно, но света, проходящего сквозь него, недостаточно, чтобы видеть хоть самую малость, пока глаза не привыкнут к темноте. Дополнительного освещения нет. Приходится пробираться на ощупь.
Присаживаемся на бетонную скамейку, что тянется вдоль круглой стены. Понемногу осваиваюсь в темноте. Глаза различают, что, кроме нас, в сауне никого нет. Привыкла к тому, что хаммам – не очень горячая баня, во всяком случае, по сравнению с финской. Но должна признать, что внутри сауны у Джона температура весьма высока. Может быть, на ощущениях сказывается то, что я успела прогреться в уличной духоте. Проводим в парилке несколько минут. Никто из ребят не роняет ни слова. Как же скучно находиться в тишине. Делаю попытку заговорить, но Глеб одергивает.
– В бане нельзя болтать, лучше медитируй, – шепотом советует друг.
После странного предупреждения не решаюсь разговаривать вслух до тех пор, пока не выходим.
– Почему нельзя говорить в хаммаме? – спрашиваю у Миры, пока охлаждаемся под душем.
– В отдельных странах не принято разговаривать в парилке, – объясняет Мира, пока струи воды смывают пот. – Сауну Джона посещают люди из разных стран, и появилось негласное правило, что внутри следует сохранять молчание, чтобы не мешать другим отдыхать. Потому никто не разговаривает. Даже мы с Глебом за годы, прожитые на острове, привыкли к соблюдению тишины.
Понимающе киваю. Подставляю голову под холодные струи. Смываю пот, мокрый саронг накидываю сверху.
