бегите. А она: «Я ни в чем не виновата. Это какая-то ошибка».
Слова честного человека. Но скольких с ними и погребли?
Карл Вильгельмович встал.
– Давай, что ли, яичницу пожарим с колбасой. Не голодными же ложиться. – Он подтолкнул Варьку к холодильнику. – Утро вечера мудренее. Я поговорю.
Елена сидела у импровизированного окна. Вообще-то окна не было. Просто стальная панель на стене, принимавшая образ стекла с переплетом. Можно было выбрать пейзаж: утро в Тоскане, залив Амальфи, домик в горах, море с замками на гребне горы, заснеженный парк, березовая роща в мае. Что кому нравится.
Обычно заключенные бывали непривередливы и останавливались на Рейхенбахском водопаде. Елена бросила щелкать пультом – заело, – и вместо успокаивающей картины в ее окне застыли половина Средиземного моря, половина среднерусской лыжни через сосновую просеку.
В камере было все для счастья! Придорожный мотель, только дверь заперта, и за стеной нет машины, чтобы сбежать далеко-далеко. Глаза бы эту чистоту не видели! Откармливают, как на убой. Первое, второе, третье – порции лукулловские. Чай, сдобы. Полдниками не обижают. На ночь дают кефир с печеньем, чтобы Бармалей не приснился. Требуют соблюдения тихого часа. Утром и вечером меряют температуру узникам. Зачем?
Сказала, что мало овощей и много макарон. Заменили в нужной пропорции. Редиски насыпали – кушай, девочка, только не худей! Неужели жандармы столько едят? Вот куда идут деньги налогоплательщиков!
Следственный изолятор в Немецкой слободе выглядел неприметным. Старинный дворец, вокруг липовый парк. Над землей возвышались два этажа: приемные, гостиные – полная реставрация. А вниз еще 12. Лифты, телепорты, вакуумные двери. Арестанта точно запечатывали. Джинн в бутылке! Только что сургучом пробку не заливали.
Варя пробралась сюда по специальному пропуску.
– Хотите сдать задолженность, мадемуазель Волкова? – Коренева предпочитала шутить.
– Я вот вам принесла… – Девушка начала выгружать из сумки апельсины, брусничный сок, конфеты.
– Здесь отлично кормят, – остановила ее профессор. – Ваш отец заботится о залетевших в его сеть птичках. Жаль, я вас не послушалась. Теперь вот пролеживаю бока.
Волкову покоробило это отстраненное «вы». Ведь они давно были накоротке.
– Тут что-то не так. – Варя, не дожидаясь приглашения, села и взяла Кореневу за руку. – Ведь я знаю, что вы не виноваты.
– Виновата – не виновата. Какая разница? – вздохнула Елена. – Был бы человек, статья найдется.
– Мой отец будет с вами говорить.
– Зачем? – ужаснулась Коренева. Она терпеть не могла неловких ситуаций. Когда-то Кройстдорф просил ее помощи, но не получил. Вернее, не знает, что получил.
– Знает, – покачала головой Варвара. – Я ему все рассказала. И вы расскажите. Мой папка, он очень добрый и всем помогает…
– Если бы он всем помогал, – вяло возразила Елена, – то здесь не было бы двенадцати этажей.
