не было ни капли материнского чувства. У нее для него нашлись разве что холодная улыбка и рукопожатие, ее взгляд, не удостоив его вниманием, сразу переместился на дородную фигуру отъявленного спортсмена и известного бонвивана сэра Родерика Уикерстоуна, тяжело поднимавшегося по лестнице следом за ним. Сидни ошибочно принял безразличие хозяйки дома за неприязнь, обиделся и почувствовал себя неуютно. Сам он ни в грош не ставил миссис Хаддингтон и не стремился быть приглашенным в ее дом, но это ничего не значило: если его не одобряли, Сидни не мог испытывать удовлетворения. Он немного помялся рядом с ней, теребя свой галстук и воображая, будто быстрые голубые глаза сэра Родерика смотрят на него враждебно, а потом удалился и примкнул к Тимоти и Гизборо, стоявшим у камина.
Гизборо, никогда не скрывавший своих чувств, отреагировал на его приветствие неохотным кивком; зато более вежливый и уравновешенный Тимоти, сообразив, что Сидни хочет закурить, протянул ему свой портсигар. Сидни моментально успокоился. Правда, протягивая руку за сигаретой, увидел, как в дальнем углу комнаты беседуют Дэн Сэтон-Кэрью и Синтия.
Последняя, не отказавшаяся от намерения пошептаться с Сэтоном-Кэрью, чем-то делилась с ним, припав губами к самому его уху. От избытка чувств она даже взяла его за лацкан пиджака. Настроение Дэна можно было описать как отеческое и сочувственное. Он успокоительно гладил Синтию по золотистой головке и произносил слова, призванные урезонить не в меру разволновавшееся дитя. Сидни издал недовольное восклицание и заторопился к ним.
– Дэн! – громко позвал он.
– Точь-в-точь педик! – высказался лорд Гизборо, оставшись вдвоем с Хартом.
– Дэн! – повторил Сидни. – Не знал, что вы окажетесь здесь. Я весь день пытался дозвониться до вас. – Ревниво покосившись на Синтию, он сказал ей: «Как поживаете?» – и продолжил: – Пять раз вам звонил, но ваш слуга повторял, что вас нет дома.
Сэтон-Кэрью давно устал от требовательности своего молодого друга, к тому же терпеть не мог, когда ему мешали беседовать.
– Это я научил его так отвечать, – отрезал он. – В чем, собственно, дело, черт возьми?
Сидни вспыхнул и пробормотал:
– Мы уже несколько дней не виделись! Я боялся, что вы заболели…
– Как видите, нет. Ради бога, перестаньте вмешиваться в разговоры, в которых вам, как вы сами видите, нет места!
Кровь отхлынула от лица Сидни, из пунцового оно сделалось белым как снег.
– Да, вижу, – ответил он дрожащим голосом. – Вот, значит, как? Когда рядом Синтия, я вам ни к чему!
– Замолчите! – не выдержал Сэтон-Кэрью. – Довольно с меня ваших сцен! Ведите себя благоразумно или проваливайте! Я сыт по горло тем, как вы себя выпячиваете!
– Хотите сказать, я вам надоел?
– Представьте, именно так!
Синтия нервно
