домы, и потеряли у России сильное действие ея над Польшею. Приобрели, или лучше сказать, похитили Крым, страну, по разности своего климата служащею гробницею россиянам»[30].
Итак, даже самое важное и удачное, по общему признанию, дело Потемкина – присоединение Крыма – подвергнуто безжалостному остракизму. За что? Ответ на этот вопрос следует искать не столько в политических симпатиях и антипатиях князя Щербатова, сколько в его философских и историософских концепциях. Михаил Михайлович был одним из главных основоположников русской правой консервативной мысли, продолжая при этом аристократические традиции в историографии, уходящие своими корнями еще в переписку князя Курбского с Иваном Грозным[31]. Как философ он сумел увидеть в «золотом веке Екатерины II» семена разложения традиционного дворянского миросозерцания и мироустройства. Среди блеска и успехов екатерининского царствования эти семена давали свои первые, не для всех заметные всходы. Памфлет Щербатова «О повреждении нравов в России» – энциклопедия того, чем мог быть недоволен консервативно мыслящий русский дворянин второй половины XVIII в.: чужое «роскошество», «обжорливость», «самолюбие» и «любострастие» – во всем, по мысли Щербатова, проявлялись трещины традиционалистского мира, где сын подьячего никогда не мог сесть выше сына воеводы и уж тем более одеваться, есть, пить и выезжать богаче, чем боярин. В деятельности главных персонажей эпохи, таких как Екатерина и Потемкин, обнаруженное Щербатовым «повреждение нравов» давало о себе знать особенно ярко. Поэтому все начинания светлейшего князя – суть страшная жатва разложения не только обыденной жизни России, но и ее государственного механизма, уже не способного востребовать лучших из лучших по родовому принципу.
Рассуждения Щербатова оказали огромное влияние на молодого А. С. Пушкина, обвинявшего Екатерину II в том, что она «унизила древние дворянские роды». Его знаменитые обличительные заметки, написанные в 1822 г. в ссылке, в Кишиневе, и столь часто цитируемые историками, буквально строка в строку ложатся на текст Щербатова. «Униженная Швеция и уничтоженная Польша – вот великие права Екатерины на благодарность русского народа. Но со временем история оценит влияние ее царствования на нравы, откроет жестокую деятельность ее деспотизма под личиной кротости и терпимости, народ, угнетенный наместниками, казну, расхищенную любовниками, покажет важные ошибки ее в политической экономии, ничтожность в законодательстве, отвратительное фиглярство в сношениях с философами ее столетия – и тогда голос обольщенного Вольтера не избавит ее славной памяти от проклятия России»[32].
Однако Пушкин совсем иначе, чем Щербатов, относился к деятельности главного сподвижника Екатерины II – Потемкина. «В длинном списке ее любимцев, обреченных презрению потомства, имя странного Потемкина будет отмечено рукою истории. Он разделит с Екатериной часть ее воинской славы, ибо ему обязаны
Щербатов М. М. О повреждении нравов в России//Столетие безумно и мудро. Век XVIII. М., 1986. С. 387.
Володихин Д. М. Замечательные российские историки. М., 1997. С. 30–31.
Пушкин А. С. Полн. собр. соч. В 17 т. М.; Л., 1937–1959. Т. 9. С. 15.
