обременительной для государства. Потемкин возглавил новый курс – поворот с запада на юг. По его инициативе… был заключен русско-австрийский союз, развязавший руки в достижении того, что оказалось не под силу Петру I. Обосновывая необходимость присоединения Крыма, Потемкин привел неотразимые доводы, звучавшие смело и убедительно…»
Картина, нарисованная Лопатиным, верна. Григорий Александрович считал, что России выгодно поддерживать в Центральной Европе равновесие сил между двумя враждующими немецкими государствами – Австрией и Пруссией – и ни при каких условиях невыгодно усиливать одно из них за счет второго. Но именно к этому стремилась Вена. Иосиф II вступал в союз с Россией с дальней целью усилить в нем антипрусскую направленность и ослабить антитурецкую. Во время второй русско-турецкой войны усиленные попытки австрийского двора втравить Петербург в жесткое противостояние с Берлином, чему Екатерина II не смогла вовремя решительно воспротивиться, едва не стоили России открытия третьего фронта, не только против Турции и Швеции, но еще и против Пруссии с Польшей.
«Екатерина всерьез помышляла о воссоздании Византийской империи, о буферном государстве Дакии, об изгнании турок из Европы, – продолжает Лопатин. – Потемкин, все чаще и чаще покидавший столицу ради вверенного его управлению южного края, лучше и реалистичнее оценивал возможности и перспективы. Его цель – заселить, обустроить, обеспечить безопасность южных земель, создать там земледелие и промышленность… Знаменитое путешествие Екатерины II на юг в 1787 г. должно было показать Европе, что России есть что защищать и есть чем защищать. Потемкин сделал на юге больше, чем Петр I на севере… Письма 1787–1791 гг. развенчивают миф о несостоятельности Потемкина как полководца. Возглавив армию и флот на юге России, светлейший князь Таврический сумел добиться невиданных ранее успехов малой кровью. Боевые действия велись на огромном пространстве от Северного Кавказа до Дуная. Победы одерживали командующие отдельными корпусами… Но общее руководство войной, планирование кампаний и операций осуществлял Потемкин. Он и здесь, далеко опередив свое время, не был понят и оценен по достоинству современниками, привыкшими видеть полководца на поле брани. Русские военные историки, опубликовавшие в самом конце XIX в. бумаги князя Потемкина-Таврического, уже тогда (с большим опозданием!) сделали вывод о том, что вторая турецкая война должна называться «потемкинской».
После введения в научный оборот столь широкого круга новых документов рассуждать о полководческой бездарности светлейшего князя просто неприлично, поскольку таким образом игнорируются реальные источники и подтвержденные ими факты. Однако победить инерцию историографического мышления, изгладить сложившиеся стереотипы и оценочные клише довольно трудно.
Медленно, но неуклонно в отечественной историографии оценка личности Потемкина и его государственной роли начала меняться.
