подольше…
Он разглядывал ее как-то совсем откровенно и облизнул губы.
Лаура едва сдерживалась, чтобы не попятиться. Какого черта он не пойдет и не наденет что-нибудь, чтобы прикрыться? И что не пустит ее уже, держит на площадке как дуру? И если она будет с ним жить, он что и по квартире будет так ходить?
Билли продолжил:
– А мне еще тебя, небось, и кормить придется.
– Ну, у меня есть пара десяток, но я экономлю, не знаю, что будет в будущем. Мне чтобы до тебя доехать, пришлось купить карточку на метро.
– Да-да, кормить тебя, доплачивать, делить жилплощадь, и все это бесплатно Лаура?
– Ты же сказал, что пустишь меня, я не понимаю, Билли.
– Пущу. Но я надеюсь, что ты будешь меня как-то благодарить за все это, а милашка? Подумать только крутая Лаура приплелась без гроша за душой и просится ко мне пожить. – Он протянул руку и погладил по щеке, пробормотав: – Ты всегда мне нравилась, ты же знаешь? Ты будешь мне благодарна, ведь так? Сделаешь и для меня пару одолжений, если я попрошу, правда?
– Я… конечно я буду тебе благодарна за все, Билли. Какие вопросы?
– А где ты будешь спать? У меня только одна кровать, правда, двуспальная, Лаура.
И он улыбнулся ей очень сальной улыбочкой.
Лаура поняла, что она не может. Просто не может.
– Прости Билли, – бросила она, развернулась и ушла.
– Да куда-ты? Постой. Это я пошутил про кровать, что ты?! – доносилось сверху, когда она бежала по лестнице, но она чувствовала, что не хочет сюда возвращаться никогда и видеть эту сальную улыбочку тоже.
И вот она снова шла по улице, утирая слезы. И почему она такая слабая? Она помнила, что в прошлых жизнях все было иначе. Совсем иначе. Но она знала точно, что лучше умрет с голоду, чем сдастся и забудет свою мечту.
Холодало. Зима в этом году пришла в Реддинг раньше.
Лаура пришла на вокзал и, под видом, что ждет своего поезда, поспала немного в тепле в зале ожидания. Это был единственный момент, когда она порадовалась, что с ней тяжелый чемодан на колесиках, он отлично сыграл роль довершения образа усталой путницы, поэтому охрана ее не выгнала.
Когда солнце село, она отправилась искать работу. Как и все столицы мира, именно ночью Реддинг по-настоящему оживал. Волоча чемодан, она дошагала до самого центра, туда, где бурлила жизнь: клубы, небоскребы, яркие огни наружной рекламы. Вот он ее мир и ее стихия. Правда не так уж она стремилась снова возвращаться к этим случайным заработкам в прокуренных питейных или шумных дискотеках. Она думала, что как только запишет альбом, все, наконец, получится. Но нет, деньги кончились, записи оказались никому не нужны, и вот она на улице, голодная, все снова сначала.
Присмотрев клуб помельче и похуже, такой из которого ее не выпнут сразу, а хотя бы выслушают, она зашла внутрь. Заведение называлось – Пьяный Фламинго, и можно было ожидать всякого, но интерьер был чистым и приятным.
– Эй, с чемоданом нельзя! – закричал бритый мужик у
