сил, лояльных императору. Хотя в 1089 году Урбану II удалось на короткое время войти в Рим в сопровождении процессии, провести коронационную мессу и провозгласить энциклику, он быстро ушел из города, не осмелившись задерживаться в нем на продолжительное время{36}. Когда понтифик возвращался на Рождество в 1091 и 1092 годах, то был вынужден разбивать лагерь за пределами городских стен и не имел возможности выполнять основные обязанности папы, включая проведение мессы в соборе Св. Петра{37}.
Мысль о том, что Урбан мог бы вдохновить христианское рыцарство Европы подняться, взять оружие и отправиться походом на Иерусалим, во время его избрания показалась бы смехотворной. Несмотря на то что папа внимательно следил за развитием событий в Испании, где мусульмане отступали, единственное, что он мог сделать, – это слать полные энтузиазма письма поддержки и воодушевления кастильским рыцарям{38}. Однако если принять во внимание хрупкость власти Урбана II на родине, то его забота о восточных христианах, возможно, даже искренняя, имела слишком маленький вес и влияние в мире, где папе не удавалось организовать своих сторонников даже в Риме, не говоря уж о Европе. Климент III, напротив, неустанно укреплял свои позиции истинного главы католической церкви. В конце 1080-х годов он отправил огромное количество писем архиепископу Кентерберийскому Ланфранку, пригласив того в Рим, попросив прислать ему дань в пользу папы, которую платят жители Британии («денарий святого Петра»), и предложив свою помощь в разрешении споров среди англичан. Он также призвал короля Англии и епископов оказать помощь матери-церкви{39}. Климент вел переписку с сербами, утверждая назначения духовных лиц и отправив особое одеяние, так называемый паллий, архиепископу Антивари[10]{40}. Он установил контакт с главой церкви в Киеве, столице средневековой Руси, отправив ему послание доброй воли{41}. Он вел себя именно так, как должен вести себя папа: общался с ведущими фигурами христианского мира, поддерживал их и помогал советами. Именно Климент III, а не Урбан II был более вероятным кандидатом на то, чтобы произнести пламенную речь, которая могла вернуть единство западному христианству.
Если где Урбан II имел преимущество перед своим соперником, так это в отношениях с восточной церковью, хотя и здесь не обходилось без проблем. Изначально Рим и Константинополь являлись двумя из пяти основных центров христианства наряду с Антиохией, Александрией и Иерусалимом. Когда воины ислама захватила последние три города в VII веке, отношения между Римом и Константинополем вошли в стадию постоянного соперничества. Регулярно вспыхивали споры о том, какой из них важнее, а также о проблемах вероучения и религиозной практики. После взаимного анафематствования папы Николая I и константинопольского патриарха Фотия в X веке отношения между восточной и западной церковью стали максимально напряженными. Потом, правда, острота конфликта снизилась,
P. Kehr, 'Due documenti pontifici illustranti la storia di Roma negli ultimi anni del secolo XI',
Bernold of Constance, p. 508.
Урбан II обещал отпущение грехов рыцарям, которые отправились воевать в Испанию. Это должно было стать важным духовным вознаграждением для потенциальных крестоносцев. Однако предложение папы не очень повлияло на европейское рыцарство в целом. См.: J. von Pflugk-Hartung, Acta pontificum Romanorum inedita, 3 vols. (Leipzig, 1880–8), 2, pp. 142–3; Urban II, Epistolae et Privilegia, in Patrologia Latina 151, cols. 288, 302–3, 332–3. Также см.: A. Becker, Papst Urban II, 2 vols. (Stuttgart, 1964–88), 1, pp. 246ff.
F. Liebermann, 'Lanfranc and the antipope',
Бар в современной Черногории
P. Kehr, 'Papsturkunden in Rom: Erster Bericht',
Уцелел только ответ на послания Климента III. См.: Павлов А.С. Отрывки греческаго текста канонических ответов русскаго митрополита Иоанна II // Записки Имп. Академии наук. Т. ХХII. № 5. (1873), Приложение. С. 169–86.
