Хелен и убраться отсюда.
Вдруг парень взял меня за плечо и заглянул в глаза. Его чувственный крупный влажный от вина рот расплылся в широкой белозубой улыбке.
– Изнасиловать?
– Да-да, изнасиловать! – задиристо сказала Эмма. – Что завидно стало, сосунок?.. Можешь подсмотреть из-за угла. Разрешаю. Сегодня я добрая!
Парень ухмыльнулся и махнул кому-то бутылкой. Из комнаты выскочили два парня в похожих по покрою серых костюмчиках, один был худой, как жердь, и неестественно глазастый, словно он страдал базедовой болезнью, второй по комплекции и росту был похож на пивной бочонок.
Я не успел опомниться, как вместе с Эммой оказался в той комнатке, из которой выскочили мужчины, так ловко они нас туда втащили. Удивительно, но ярко освещенная комната была практически пуста.
Здесь стояли лишь основательный старинный кофейный столик и два рассохшихся венских стула, на полу валялись бутылочная пробка, а также проволока, которая совсем недавно удерживала ее в бутылке, и блестящие обертки от шоколадных конфет. У стены темнели горшки с сухими ростками, которые, по всей видимости, когда-то были цветами.
5
– Эмма, сейчас ты напишешь заявление, что герр Шаталов грязно покушался на твою женскую честь.
– Пошли вы в задницу, ребята!
– Ты забыла, кого у тебя нашли в подвале? – с интонацией профессионального артиста в голосе сказал худой глазастый офицер. – Дорогая, будь умницей. Вот, посмотри, у тебя царапины на шее!
– Царапины? Брось! Мадлен сегодня ногтями шаркнула по коже. Она вдрызг пьяная! Можешь спуститься вниз и убедиться.
– Нет, Эмма, не вводи следствие в заблуждение, это следы ногтей герра Шаталова.
– Ребята, правду вам говорю, но вижу, что вам нужна неправда. Скажите, пожалуйста, зачем?
– Милая Эмма, герр Шаталов – враг Германии. Он совершил диверсию. По дипломатическим соображениям мы не стали привлекать его к ответственности, потому что не желаем объявлять миру, что сталинский сокол нарушил узы дружеских советско-германских отношений и совершил враждебный Германии акт. Однако же сама понимаешь, так просто спустить дело на тормозах мы не можем. Герр Шаталов должен ответить. Из диверсанта мы сделаем его обыкновенным уголовником. Изнасилование – унизительная статья, как раз для него!
– Ребята, вы меня знаете, я в таких делах не участвую.
– Эмма, не шути. Ты думаешь, что следствие поверило тебе насчет Карла Рунштейна? Он почти два года скрывался в твоем подвале, а ты не знала. Как же! Между прочим, он убил офицера рейха под окнами твоей пивной, но траура по поводу столь печального события что-то не наблюдается. Твоя пивная стоит на ушах. Почему, интересно?
– Что вы за люди? Не знала я ничего, шут вас дери! Не знала, впервые слышу от вас, что он еще кого-то убил.
– Оставьте Эмму в покое, ребята. Вы прекрасно знаете, что я никого не пытался изнасиловать, а убийство офицера, совершенное Рунштейном, не имеет ни к ней,
