орого – помочь найти друг друга в пространстве и времени. Код этот уникален: Евгений Клюев – один из очень немногих сразу узнаваемых мастеров, чьей поэзии всегда был присущ герметизм в самом высоком смысле этого слова.
© Евгений Клюев, 2018
© Валерий Калныньш, оформление серии, 2018
© «Время», 2018
Фрёкен Дежавю
Песни невозврата
В. С. С.
1. «Смотри, так выбывают из игры…»
Смотри, так выбывают из игры,
так покидают звёздные пиры
кометою, сгоревшей в одночасье
и выбравшей себе иное счастье —
не быть среди счастливцев…
так, смеясь,
с дурной эпохой порывают связь
и больше не хотят ни с кем общаться.
Смотри, так оставляют всё как есть,
так ничего не оставляют людям,
тебе кричащим: мы тебя забудем,
если уйдёшь… останься с нами здесь!
Они не раз твою припомнят спесь
и то, как занимался словоблудьем —
способный, но избалованный весь.
Так покидают толчею мирскую:
ни жалобы, ни вздоха, ни следа,
так молятся о том, чтоб никогда —
чтоб больше никогда и ни в какую!
И сдав кому ни попадя на съём
просторную пустую мастерскую,
так прекращают думать обо всём.
Простившись – или даже не простившись,
так просто исчезают с глаз долой
и прячутся от жизни пожилой
в четверостишьях – или пятистишьях,
как в путаных предгорьях Ёсино,
где встретить никого не суждено
на белых тропах во всевышних вишнях.
2. «Ну вот… а что касается чужбины…
Ну вот… а что касается чужбины,
то – перестаньте-я-вас-умоляю:
я слов подобных не употребляю
и не хожу в подобные глубины.
Весь пафос мой промчался стороной,
И никаких развалин за спиной.
А чем живу – да старою любовью
одной… чей возраст роли не играет,
но более о ней не пустословлю:
чуть греет – вот и хорошо, что греет.
А что она протёрта на локтях —
так я ведь, как бы это… не в гостях.
Дела? Идут… то есть контора пишет —
от жалоб до ходатайств и заявок,
при этом пишет набело, без правок,
при этом пишет искренне, без фишек.
А то, что кровью пишет иногда, —
так ведь какое время, господа!
Короче, я живу и припеваю
небесную мелодию нон грата —
и жизнь моя беспечна кочевая,
и бесконечна песня невозврата
в ту строчку, в то пространство, в то число,
что остановлены на полусло.
3. «Один язык останется со мною…
Один язык останется со мною,
родной язык – всё прочее родное
внезапно перестало быть родным.
Вот как бывает, и рука немеет —
немеет и отныне не умеет
писать про сладкий и приятный дым
отечества… нет дыма без огня,
но это всё уже не про меня:
я не пойду в огонь ни вместе с вами,
ни ради вас, давно прошла пора
играть с огнём, и не моя игра —
игра с огнём, моя – игра словами
вот хоть и в прятки, или в поддавки,
или в лапту… мне, знаешь, не с руки
влиять на расписание событий
в краях, куда я больше не стремлюсь.
Союз сердец или другой союз —
не мой союз, любите – не любите.
Я ни гроша – и сколько ни убавь —
не дам за постороннюю любовь:
мне как-то и не важно быть любимым,
упоминаемым и дорогим.
Но я смотрю с тревогою на дым
отечества… огонь, огонь за дымом.
4. «Та жизнь, откуда начались стихи…
Та жизнь, откуда начались стихи,
прошла – а из того, что остаётся,
и на одну строфу не наскрести.
Но
