резко похватала оружие. Позади них, на границе света, стоял контролер.
– Ну, здравствуй. Ты снова пришел ко мне, кто теперь кандидат?
– Здравствуй, кандидатов нет, я пришел за тобой. Ты нужен Зоне.
– Она решила забрать меня?
– Да.
Петрович ушел в ночь. Долго еще смотрели сталкеры, как старый свободовец удалялся от костра вместе с контролером.
С тех пор люди встречали псионика в старом камуфляже. Если и ты увидишь его ночью, то считай, что тебя выбрала Зона…
Анатолий Ехалов
Танька
Теперь этой школы нет. Деревянная двухэтажная, она стояла отдельно от деревни в еловых аллеях, которые обозначают и поныне бывшее школьное гнездовье.
Наверное, для многих выпускников место это притягательно и связано со многими счастливыми переживаниями, потому что будит детскую память. А школьный сад! Сколько проведено в него дерзких вылазок за яблоками, не успевшими еще набрать спелости, за вишней, малиной…
В нем разыгрывались сражения, проходили первые романтические свидания.
Но все это не для меня.
Нашей семье какое-то время приходилось жить в этой школе, занимая маленькую квартирку при ней.
Я еще не ходил в школу, но у меня уже завелись друзья-школьники.
И вот как-то новый мой дружок, третьеклассник Толька Голубев, спросил как бы между прочим:
– К вам ночью Танька Манина еще не приходила?
– Какая Танька? – удивился я.
– А ты чего, не знаешь? – в свою очередь удивился он. – Она тут часто по чердаку ходит и по крыше лазит…
Я похолодел:
– А чего ей тут надо?
– Это она Эдика ищет… Она влюбилась в него, вот и бегала за ним. У нее с головой неладно было.
Я знал, что Эдик был взрослым сыном нашей учительницы. Они жили в школе до нас, а потом уехали в деревню. Но про Таньку слышал впервые.
– Вот она бегала за ним, а потом пропала. Все лето ее искали. Потом уже осенью стали печки топить, а дым не идет.
Послали завхоза посмотреть, не свила ли галка гнезда в трубе.
Вот Панфилов полез на крышу, сунул руку в трубу, а там… нога… Танькина. Она уже осклизлая была. Целое лето в трубе провисела. Это она искала Эдика.
– Вон-вон, смотри, вон эта труба, – Толька показал пальцем на трубу, которая казалась новее остальных…
Эта история потрясла меня и так запала в душу, что я ни о чем другом думать не мог.
С обеда классы пустели, ученики и учителя расходились по домам, и я оставался один с родителями в этом, как казалось мне тогда, огромном здании. Родители мои были молоды, по вечерам они старались уложить меня спать и, как я потом узнал, уходили в деревню в кино или на танцы.
Однажды я проснулся в своей кровати. Было темно и тихо.
Я позвал мать, потом позвал отца. Но никто не отозвался.
Я снова позвал в надежде, что они меня просто не услышали.
Комнаты
