зависимость от окружения, аристократии, верхушки чиновничьего аппарата и затрудняло эффективную борьбу с коррупцией. При дворе обеих императриц процветал фаворитизм.
Гавриил Романович Державин, служивший при дворе Екатерины, вспоминал, как сама императрица порой была бессильна принять меры против влиятельных фигур: «Она царствовала политически, наблюдая свои выгоды или поблажая своим вельможам, дабы по маловажным проступкам не раздражать их и против себя не поставить… Как она говаривала пословицу: «живи и жить давай другим» и так поступала…»[40].
Однако даже в это время уровень коррумпированности российского госаппарата не выделялся на общеевропейском фоне. Более того, если в Европе того времени появлялось такое явление, как легализация коррупции, – например, в Англии и Франции совершенно открыто и легально продавались офицерские звания в армии, то в России коррупция принимала в основном форму непотизма, т. е. хорошо знакомого нам по советским временам блата. В самом деле, подкупить взяткой вельможу, владеющего тысячами душ крепостных и огромным богатством, сложно, а вот упросить его оказать помощь «нужному человеку» – это было нормальным, умные и преданные люди всегда будут полезными.
А «государеву оку» – прокуратуре Российской империи – приходилось порой практиковать весьма необычные методы борьбы с коррупцией. Хорошо иллюстрирует нравы тех времен разговор, состоявшийся между генерал-прокурором Я. П. Шаховским и видным государственным сановником графом П. И. Шуваловым, в ведомстве которого органы прокуратуры нашли значительные упущения.
В ходе встречи «П. И. Шувалов обвинял генерал-прокурора в том, что он напрасно причиняет ему неприятности. Шаховской отвечал, что он пытается пресекать только «противозаконные поступки» Шувалова, «основанные на личных выгодах», а также корысти. «Ваше сиятельство! Теперь вы уже довольно богаты и имеете большие доходы, – сказал Шаховской, – а я, при всех высоких титулах своих, и не мыслил еще о каких-либо приобретениях. Дадим в присутствии его превосходительства (устроителя встречи графа П. И. Шувалова. – А.М.) честное слово друг другу: отныне впредь не заниматься более увеличением нашего достояния, не следовать влечению страстей своих, отступая от обязанностей и справедливости; но идти прямым путем, куда долг, честь и общая польза сограждан будет нас призывать. Тогда только соглашусь я носить имя вернейшего друга вашего, в противном случае молчать пред вами, угождать вам я не буду, чего бы мне того ни стоило»[41].
Такие призывы к нравственному чувству и чести не оставались без ответа – для дворян и сановников XVIII века это были не пустые слова. И вельможи того времени не только путали государственный карман со своим, но порой поступали и прямо наоборот – оплачивая из своих личных средств государственные нужды. Например, светлейший князь Потемкин, представив государыне императрице программу
