тут у нас малая препона. – И князь рассказал о сути и заключил: – Так мы все-таки отважились предстать перед государем. Тебя это не пугает? Караван мы отправим, да и сами побудем недолго.
– Коль так, отчего не посмотреть на государя. А он не страшный? – И княжна весело рассмеялась.
– Он всяким бывает, – серьезно ответил Вартеслав. – Только я тоже его не видел.
Вскоре Вартеслав распорядился, как было решено. Караван, ведомый бароном Вольфом, под охраной отряда россов, которых вел сотский Тихон, минуя Гамбург, ушел на Штаден, а все остальные направились в город.
Княгиня Ода встретила близких на дворе замка и первым делом заключила в объятия княжну Евпраксию.
– Какая ты славная! Ну вылитая матушка! – восторженно произнесла княгиня. – Тебе у Штаденов будет хорошо, и ты будешь любезна матушке Генриха.
– Спасибо, тетушка. Я хочу тепла, – ласкаясь к Оде, ответила княжна.
– Вас в Штадене ждут. Да вот незадача: кайзер прямо-таки потребовал, чтобы я остановила вас в Гамбурге. И появился он здесь вовсе неожиданно, на взмыленных конях. Словно его преследовали враги.
– Но что ему нужно? – спросил Вартеслав.
– Сказал просто: хочу видеть невесту и жениха, сына моего лучшего друга.
– Как он посмел так говорить? – возмутился Генрих. – Отец был с ним в ссоре десять лет, с той поры, как… – И осекся. – Да вы знаете…
– Знаю, знаю, славный, – согласилась Ода. – Однако пора в замок. Государь ждет нас.
В пути Вартеслав подошел к Оде, сказал:
– Матушка, я привез с Руси все, что принадлежит тебе. Это твое добро, так сказал батюшка Всеволод. Он же просит тебя заботиться о племяннице.
– Так и будет. И спасибо тебе за радение.
Император и его свита сидели за трапезой, когда в зале появились маркграф и княжна. Он подошел к ним. Маркграф показался императору смешным и жалким, и он сказал с теплотой:
– Я поздравляю тебя со счастливым выбором. Твоя невеста прекрасна. – Сказав это, он тут же забыл о маркграфе, его внимание приковала к себе Евпраксия. Юное лицо княжны, как и в Мейсене, показалось ему обольстительным. Он понимал, что так думать об этой девочке кощунственно, но ничего не мог поделать с собой и не отрывал зеленых глаз от живого, нежного и манящего тайным огнем лица княжны. Ведь только ее большие серые глаза в пушистых ресницах могли свести человека с ума, считал опытный сердцеед.
– Как вас звать, юная фрейлейн? – спросил император.
Княжна замешкалась и не очень уверенно сказала по-немецки:
– Мое имя есть Евпракса.
Император засмеялся. Он хотел быть ласковым, нежным с этой юной славянкой. Ему, тридцатидвухлетнему человеку, она могла быть дочерью. И государь погладил Евпраксию по голове.
– О, фрейлейн, ты прекрасна.
Евпраксия тоже успела рассмотреть императора. Он показался ей привлекательным мужчиной. Правда, его зеленые
