бухты стояла заброшенная лесопилка, водяное колесо которой давно уже перестало работать. Амиот спрыгнул на берег, одним движением руки набросил носовой фалинь на старый кнехт и помог высадиться месье Ледрю.
Они шли по берегу бухты, пока не оказались на мелководье под окнами лесопилки. Переправившись по камням, они начали подниматься по крутой тропинке, по обеим сторонам которой росли ореховые деревья. Тропинка вывела их на вересковую пустошь, испещренную утесником. Внизу простиралась широкая река.
По другую сторону холма они обнаружили несколько ступенек, спустились по ним и направились по дорожке, над которой нависли ветви фруктовых деревьев. Перешли через деревенскую улицу и, пробравшись под оградой сада, через которую перевешивались фуксии, снова пошли в гору по проселочной дороге, между живыми изгородями с папоротником, по корням, а кое-где и по листьям которого текли ручейки.
Нотариус, поднимаясь вверх, прибавил шагу и развил скорость, поразительную для его лет. Один раз он на минутку остановился, словно прислушиваясь к журчанию воды в придорожных канавах, и рука его потянулась к карману.
– Но нет, мы подождем, – сказал он. – На карте ведь нет острова. Если на ней нет и за́мка, то мы приехали напрасно.
На лице Амиота отображалось только удивление. Он не имел ни малейшего представления о том, что они ищут. Может быть, это цветок. Он слышал об ученых-ботаниках, которые путешествовали по разным странам в поисках какого-нибудь маленького растения – возможно, какого-то лишайника. Для него, правда, все едино.
Месье Ледрю двигался вперед, не снижая скорости. Теперь, когда они добрались до вершины пологого холма, узкая тропинка, расширяясь, превратилась в настоящую дорогу, и их взору представились разбитые на участки пашня и пастбище. Месье Ледрю начал переходить то направо, то налево, от одной калитки к другой: дело в том, что живые изгороди, хоть и стали здесь ниже, все-таки были выше человеческого роста, и поэтому разглядеть можно было что-то, лишь заглянув через калитку. Несколько раз рука его тянулась к карману, но каждый раз он передумывал. Он передвигался по дороге зигзагами, словно собака, ищущая след.
Наконец, забравшись на перекладину калитки с правой стороны дороги, он воскликнул:
– Voyons![10] За́мок!
Вцепившись в верхнюю перекладину, чтобы не упасть, он повторил:
– Замок! Смотрите, мой мальчик, вон там, на самом гребне!
– Я не вижу никакого замка, сэр. Там только кусты, расположенные кру́гом.
– Но это же и есть замок, я вам говорю, Замок Дор! Давайте пойдем туда кратчайшим путем. Ну вот, – добавил месье Ледрю, когда Амиот отпер калитку, за которой простиралось пшеничное поле, – я полагаю, что вы считаете меня сумасшедшим. Старик – и так торопится, чтобы не опоздать, hein?
Созревшая пшеница стояла высокой стеной, и миллионы ее колосьев достигли полной зрелости. Она доходила до самой изгороди, так что оставалась лишь узкая тропинка, по которой
Ну же!
