часов снова придётся залечь в мокрой траве самари́йского холма, дрожать от холода, вслушиваться в тишину и спрашивать себя: «Зачем я здесь?» Швейк бы ответил: «Чтобы защищать себя». Логично.
Мне казалось, что кормили нас неплохо: мясо, овощи, пи́ты, тхи́на, кофе, чай, какие-то крекеры. Однако не все товарищи были со мной согласны. Израильский резервист готов терпеть отвратительную погоду, недосып, сырость и даже насморк, но только не плохое питание. Недовольство приняло форму стихийного бунта.
– Я уже покакать два дня не могу, пытаюсь, тужусь, но ничего не выходит. Без кефира у меня запор, – жаловался Шму́лик.
– Не желаю видеть вашу пресную, ашкена́зскую еду. Трудно куркумы, базилика, паприки в салат добавить? Как вы, убогие, живёте без острого, красного перца? А где петрушка, где кинза?! – орал смуглый Меир.
На крики сбежалась вся база, некоторые оставили наблюдательные посты.
– Уже три дня сидим без «ми́лки», «дже́ли», даже шоколадную пасту стали выдавать одну на два стола. И не привозите мне клубничные йогурты, я люблю ананасовые! – кидался с кулаками на интенданта рыжий кибу́цник. Командир базы бесстрашно выступил вперёд, сложил пальцы щепотью (рэ́га), попросил тишины:
– Ситуация такая. Поставщики, тыловые крысы, боятся пробираться к нам под обстрелами. Но не надо ки́пеша, я уже высылаю в ближайшее поселение взвод солдат в сопровождении танка. Обещаю, йогурты к ужину будут…
И посмотрев на рыжего, добавил: «ананасовые тоже».
Верблюд
Израильско-египетская граница. На одной стороне дороги мы, на другой – они. И где-то посередине выходцы великой и страшной Аравийской пустыни, цыганообразные бедуины. Гордые созерцатели ночных звёзд, равнодушные к постоянно меняющейся моде, бедуины верны своей белой тунике и куфие уже тысячи лет. Вот только бродить по пустыне и смываться после набега удобней в кроссовках.
Демократические преобразования также обошли стороной уклад древних племен. Шейхов не выбирают – шейхами рождаются.
Бедуины безошибочно определяют заминированные участки на своей территории. Кстати, благодаря чутью одного из сынов пустыни, который заметил замаскированную мину, автор этих строк вполне живой, при всех своих конечностях, сидит и подшучивает над гордым народом.
По примятой травинке, надломанной веточке, фантазия, помноженная на интуицию и дедуктивный метод, воссоздаёт вполне осязаемое прошлое.
Однако не кочевники герои моего рассказа, а Camelus dromedarius, по-нашему – одногорбый верблюд, верный, незаменимый друг обитателей пустыни. Бедуины эксплуатируют своего друга по полной. Верблюд – транспортное, гужевое средство, источник молока, мяса, шерсти, и даже умирая, завещает свою шкуру порезать на ремни. Забыл добавить: нашему герою и своего помета не жалко, пользуйтесь на здоровье, отапливайте шатры.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив
