вида. Вдобавок ко всему свой штрих вносила серая промозглая октябрьская погода. Горский даже начинал разочаровываться: что же это за город такой дрянной?
В Москве ему доводилось бывать однажды в далеком детстве. Куда-то они ехали с родителями, куда-то спешили. Воспоминания о той поездке остались очень скудные и какие-то неточные, размытые. Помнил лишь Горский толпы народу, среди которых он удачно лавировал с papa et maman. Помнил запруженные экипажами улицы. Помнил… а впрочем, больше он ничего не помнил.
– Этак, господа, у вас может сложиться неверное впечатление о нашей красавице-Москве, – озабоченно заявил старичок с козлиной бородкой, что сидел рядом.
– Не беспокойтесь. Красоты Белокаменной мы с женою уже имели счастье оценить, – успокоил его флегматичный брюнет, улыбнувшись благоверной.
– Это правда, – пропищала барыня. – Москва на редкость хороша!
– Хорошо, что вы у нас бывали, – гостеприимно потер руки старичок. – А вот вы, молодой человек, полагаю, у нас впервые. Вы так внимательно всё рассматриваете.
– Да, впервые, – Антон Федорович оторвался от окна и откинулся на серую спинку дивана второго класса.
– Тогда непременно советую вам прогуляться по Тверской, посидеть в Александровском саду и посетить соборы Кремля.
– Увы, у меня будет очень мало времени. Чем-то придется поскупиться.
– В таком случае сразу отправляйтесь в Кремль! – участливо посоветовал москвич.
Горский благодарно кивнул. Времени у него будет и впрямь в обрез. Уже без двадцати три пополудни он должен быть в купе первого класса Сибирского поезда.
Кондратий Яковлевич позаботился о том, чтобы его подопечному комфортно ехалось до самой Маньчжурии. До Москвы билет первого класса достать не удалось – много мест выкупили в Курске. Пришлось довольствоваться вторым. А вот в Дальний прикомандированный судебный следователь поедет по высшему разряду. Воскресенский зарезервировал для коллежского секретаря Горского первый класс. Выдал 100 рублей путевых. Заверил, на всю дорогу хватит, а уж по приезде ему предоставят казенную квартиру (или даже дом). Все-де в курсе, все о его прибытии извещены. Забота Кондратия Яковлевича искренно трогала. Не видел Антон Федорович в ней и доли злого умыслу.
Поезд между тем тихой сапой дополз до Курско-Нижегородского вокзала. На перрон высыпали толпы народу. Носильщики тотчас предлагали свои услуги, выхватывая из рук прибывших саквояжи, кофры и портпледы.
Горский не спешил. Надев утепленное пальто, кожаные перчатки и водрузив на остриженную голову фуражку, он вышел из вагона. Проводник пожелал ему счастливого пути, а старичок-москвич предложил свои услуги в качестве чичероне. Не иначе как рассчитывал добраться до дома за чужой кошт. Горский вежливо отказался.
Получив свой большой черный чемодан, он, наконец, осмотрелся. Не так давно перестроенный
