Алексею срочно, срочно захотелось принять душ, и смыть с себя не только впитавшуюся угарную вонь скуренного табака, но и помойное ощущение от собственного гнидного поведения. Но опять же именно поэтому не помог ни душ, ни виски в большом объеме, ни еле припоминаемая пьяная развратная ночь.
Все это, да и ничто другое, не могло заглушить того внутреннего чувства пережитого унижения, эдакой метафорической кастрации в форме психологического надругательства над чуть ли не самым основным мужским жизненным принципом. Не могло, потому что страх этот потерять мужское достоинство сидел очень глубоко и Алексей со всей очевидностью понял, что такое же растоптанное ощущение он может прочувствовать и в следующий раз. Ведь ровно так же любой высокий и влиятельный в глазах Алексея мужчина сможет повторить психологически отчикать твоё мужское начало в любой момент, и что страшнее всего – уже возможно при свидетелях. И эта перспектива была неотвратимой, так как именно в это общество властных мужчин Алексей и стремился попасть и закрепиться. В мгновение ему стало прозрачно ясно, что всё, что он успел построить в своей жизни к этому моменту, носило оттенок служения тому глубинному страху перед потерей мужского достоинства. Ровным счетом всё. Наличие в избытке дорогой недвижимости, роскошной движимости, раздувшийся до сложно контролируемых размеров бизнес и уже не поддающийся исчислению материальный достаток, беспорядочные и безлимитные отношения с женщинами, да даже сам брачный контракт – всё это было сделано для видимого увеличения мужского достоинства и в подчинении у страха в его неубедительности и ничтожности. И всё это стало жутко осознавать человеку, который считал себя непогрешимым, победившим все свои страхи и от того живущим «по-чеснаку» с самим собой. А на поверку, наружу вылез такой очевидный факт, который убил наповал. Убил всё, к чему стремился и чего уже достиг Алексей, уничтожив значимость достижений на корню и навсегда. И так-то геморроя у Алексея хватало по горло, но это был уже полный конец.
Сидя под пледом в тихом одиночестве на панорамной террасе забравшегося выше облаков ресторана, Алексей не отрываясь смотрел на края дощатого пола, выходившие за прозрачное ограждение террасы. Там, на самом краю, не по-майски скользком и залепленным мокрым сопливым снегом, доска казалась ему неплохим гигантским трамплином в новую жизнь. В жизнь, где есть шанс всё начать с чистого листа, так как в этой жизни Алексей уже не находил в себе силы что-то менять. Потому что это что-то касалось уже решительно всего.
Вот его персональные карточки очень важного гостя всех элитных столичных увеселительных заведений. Казалось бы, как долго он шёл к этому и как гордился накоплением этого высокого статуса, великой мужской потенции. А сейчас они торчат из застывшего картофельного пюре в разные стороны и никак больше не способны помочь Алексею справиться с найденным страхом. Вот эксклюзивный телефон в платиновом корпусе, лежит в стакане с фруктовым
