я вдруг поняла, что в корнеплоде нет никакого подтекста и положили лук просто чтобы я использовала его по прямому предназначению.
– Дотрахалась! – констатировала я и отбросила луковицу в траву. Дальнейшее изучение содержимого рюкзака повергло меня в ужас. Замотанные в полиэтиленовый пакетик спички, рыболовное снаряжение, которое я опознала по поплавку, и топорик с перочинным ножом красноречиво говорили о том, что Вадим решил устроить мне проверку на выживаемость.
То, что рюкзак был собран им специально для меня, я уже не сомневалась. Муженёк заранее позаботился об этом и забросил его в вертолёт.
– Вертолёт! – повторила я вслух, восстанавливая в памяти по кусочкам события прошедшей ночи и утра.
«Взобраться в вертолёт мне помогли Вадим и сын пилота Федора, – вспоминала я. – Супруг как-то проболтался, что эти двое у него на особом счету, и выполняют ответственные поручения. Что было такого ответственного в том, чтобы транспортировать меня домой?»
Я стала укладывать вещи обратно в рюкзак. Он оказался забит ими полностью, а на траве ещё лежали консервы, топор и нож.
– Господи! – простонала я и снова вытряхнула всё на землю.
С горем пополам утрамбовав свой багаж, я приложилась к бутылке. Допив, а вернее пролив, остатки воды, я решила взобраться на дерево и осмотреть окрестности оттуда. Уверенная, что обязательно увижу что-то такое, что меня обнадёжит, я принялась штурмовать ближайшую сосну. Однако на деле взобраться на дерево оказалось задачей невыполнимой. До веток было высоко, а ствол был весь в смоле. Перепачкавшись и изрядно ободравшись, мне пришлось отказаться от своей идеи, и я уселась на землю, решив ждать. Чем ближе был вечер, тем больше я приходила к уверенности, что за мной вернутся, и Вадим просто решил так меня попугать. А как иначе? Но сумерки сгущались, а вертолёт всё не летел. Пару раз мне вдруг начинало казаться, что слышу гул. Тогда я вскакивала и бежала на середину поляны, но возвращалась ни с чем.
Когда солнце скрылось за холмами, начали одолевать комары. Я полезла в рюкзак за репеллентом. Как назло, средство оказалось на самом дне, и мне снова пришлось вытряхивать нехитрые пожитки прямо на траву. Густо намазав лицо и шею спасительным кремом, я вдруг поняла, что очень голодна. Вооружившись ножом, я достала банку тушёнки. Может кому-то показалось бы странным, но мне никогда не приходилось открывать консервы. Я покрутила банку в руках, поставила на землю и попыталась прорезать крышку. Банка переворачивалась, но проколоть жесть мне так и не удавалось. Разозлившись, я швырнула её в кусты, разорвала пакет с сухарями и стала грызть кусок сухого хлеба. Смешавшись со слюной, во рту образовалась кашица, по консистенции напоминающая глину. От затеи утолить голод сухарями пришлось тоже отказаться. «Ничего не случится, если поголодаю, – успокаивала я себя. – Только на пользу – давно собиралась».
«Костёр!» – эта мысль
