высоком горном поселении в этой части Альп. В первый раз за этот день он позволил себе порадоваться тому, что он не в Милане.
Аскари повел машину к опасной дороге на Мадезимо – крутому, узкому, в рытвинах серпантину, опутывавшему горный склон. Никаких ограждений и, по существу, никаких обочин, и несколько раз во время подъема Пино думал, что Аскари не удержит машину и они рухнут в пропасть. Но Аскари, казалось, знал каждый сантиметр дороги, потому что крутил баранку и жал на тормоза так, что они ровно проходили все повороты, Пино даже казалось, что они едут по снегу, а не по скальной породе.
– А на лыжах ты так же катаешься? – спросил Пино.
– Я не умею кататься на лыжах, – ответил Аскари.
– Что? Живешь в Мадезимо и не умеешь кататься?
– Моя мать отправила меня сюда, чтобы я был в безопасности. Я работаю в мастерской дяди и вожу машину.
– Катание на лыжах похоже на вождение машины, – сказал Пино. – Такая же тактика.
– Ты хорошо катаешься?
– Выигрывал кое-какие соревнования. По слалому.
Гонщик посмотрел на Пино с уважением:
– Тогда мы подружимся. Ты будешь учить меня кататься на лыжах, а я тебя – водить машину.
Пино широко улыбнулся:
– Заметано.
Они добрались до крохотного поселка Мадезимо, в котором имелись гостиница с шиферной крышей, ресторан и несколько десятков альпийских домов.
– А девочки тут есть? – спросил Пино.
– Я знаю нескольких внизу. Они любят ездить в быстрых машинах.
– Нужно нам как-нибудь прокатиться с ними.
– Мне такой план по душе! – сказал Аскари, останавливая машину. – Отсюда дойдешь?
– С завязанными глазами в метель, – сказал Пино. – Может быть, по выходным я буду спускаться и останавливаться в гостинице.
– Тогда заглядывай ко мне. Наша мастерская за гостиницей. Мимо не пройдешь.
Он протянул руку. Пино поморщился и сказал:
– Только не сломай мне пальцы.
– Ладно, – сказал Аскари и крепко пожал ему руку. – Рад был познакомиться, Пино.
– И я тоже, Альберто, – ответил Пино. Он взял рюкзак и вышел из машины.
Аскари рванул с места, помахав из открытого окна рукой.
Пино постоял несколько секунд. У него было такое чувство, будто он познакомился с каким-то важным человеком в своей жизни. Потом он закинул рюкзак на спину и пошел по широкой тропинке в лес. Тропинка все круче и круче уходила вверх, и наконец, через час, он вышел из леса на высокое альпийское плато под склоном горы, поднимающейся почти на тысячу двести метров и заканчивающейся острием, называемым Пиццо-Гроппера.
Плато Мотта имело ширину в несколько сотен метров и опоясывало Гропперу с юго-востока. Западная оконечность этого широкого козырька заканчивалась небольшой хвойной рощей, которая цеплялась за край снижающегося к Камподольчино
