ноги на ступенях, я вымахнул на вершину стены и первым делом кинулся к краю, чтобы понять, кто же нас атаковал. И каким образом неизвестный противник сумел добраться до лебедки подъемника.
Первой неожиданностью оказалось то, что чернеющее ущелье было безжизненным. В ярком лунном свете я видел лишь отдающий синевой снег, черные скалы и в глубине ущелья тускло мелькал огонек одинокого факела. Справа от меня грохотала лебедка подъемника – ее крутили в восемь рук сразу четверо мужчин, споро поднимая платформу подъемника. Пустую платформу.
Крутнувшись на месте, я оглядел занимающих позиции воинов и понял по их недоумевающим лицам, что они знают и понимают не больше меня. От души выругавшись, я поспешил на шум лебедки, скользя по обледеневшему за вечер камню и цепляясь за плечи мужчин, чтобы не грохнуться наземь. Люди поспешно раздавались в стороны и через минуту, я уже был у подъемника, который как раз занял свое положенное место на вершине стены. Где-то на полпути ко мне успел присоединиться здоровяк, держащий в руке пылающий факел.
Тяжело дышащие люди поспешно закрепляли платформу подъемника, у края стены скорчился воин, сжимая в ладонях безвольно опущенную голову. В свете факелов я рассмотрел струящуюся меж его пальцев темную жидкость. Кровь. Ситуация стала еще запутанней.
Противника нет и в помине, но один из воинов явно ранен. Подъемник оказался у подножья стены, а в глубине ущелья все еще виднеется трепещущий огонь факела. Причем свет факела удаляется от стены все дальше!
– Да что происходит, мать вашу?! – не выдержал и закричал я – Где часовые?!
Замершие на месте воины переглянулись и, виновато взглянув на меня, развели руками.
– Что вы руками дрыгаете?! – заревел Рикар – Отвечайте, когда вас господин спрашивает! Где часовые?!
– Я здесь, господин – почти неслышно откликнулся раненый воин и пошевелился, силясь подняться на разъезжающиеся ноги – Я час-совой…
Шагнув к нему, я опустился рядом и положив руку ему на плечо удержал на месте. Заглянув ему в окровавленное лицо, я с трудом узнал его – Трезий – молчаливый и исполнительный воин.
– Что случилось? – уже спокойней спросил я – Где второй часовой? Кто тебя ранил?
– Он в… в ущелье, г-господин – с трудом выдохнул Трезий – Это он м-меня уд-дарил по г-голове и опустил п-подъемник.
– Что?! – в два голоса выкрикнули мы с нависшим надо мной здоровяком.
– Тебя ударил второй часовой? – тщательно выговаривая слова, переспросил я, сдирая с себя рубаху – Ты уверен?
Часовой молча кивнул и страдальчески поморщился. Похоже, что Трезий удерживает себя от потери сознания лишь неимоверным усилием воли. Скомкав рубашку в плотный комок, я отвел ладони Трезия в стороны и приложил ее к широкой, но неглубокой ране.
– К-когда он меня ударил, я потерял с-сознание – продолжал говорить воин – Очнулся от грохота работающей лебедки. Д-дополз до рога и поднял т-тревогу. П-простите г-господин. Подвел я вас…
– Ты все сделал правильно – успокоил я его – Молодец!
– Кто
