мне не мог, так как его рот я плотно заклеил скотчем.
– Эта рана будет смертельной? Или если я оставлю вас здесь висеть и уйду, через какое время вы сдохнете и насколько ваша смерть будет мучительной?
В этот момент я содрал с его рта скотч и он истерически завопил:
– Кто вы? Чего вы хотите? Я все вам рассказал! Всё! Чего вы хотите от меняяя? Аааааа.
Я обернулся, чтобы убедиться, что Меченый вышел и приблизился к жертве:
– Не все.
Мужчина в ужасе смотрел на меня и над его верхней губой блестели капли пота. Он мелко трясся, как паршивая собачонка перед хозяином, чьи тапки она загадила, и когда я замахнулся, толстяк снова дернулся, он чуть ли не плакал.
Я провел лезвием под ребром и слегка надавил, пуская кровь.
– Люблю делать надрезы, маленькие, но глубокие. Чтобы доставляли максимум боли и долго не заживали.
С этими словами слегка просунул лезвие и тут же вытащил. Его крик был похож на визг свиньи, а я рассмеялся.
– Это царапина, с такими ранениями живут. С двумя, с тремя. А вот если я изрешечу твое тело – ты умрешь. Медленно. Здесь. Истекая кровью. Несколько дней назад Ворон передал тебе конверт с бабками. За что он заплатил тебе?
– За услугу… – всхлипнул толстяк. – Он попросил меня кое-что изъять из архивов, поменять имена. Это было давно… Он обещал помогать мне…
Я усмехнулся. Помогать, значит? Или молчать? Но почему не заткнул рот навсегда тогда? Точнее, почему решил заткнуть ему рот именно сейчас?
– Как давно попросил?
– Пятнадцать лет назад.
– О чем попросил тебя пятнадцать лет назад Савелий Антипович Воронов? Что ты изъял из архивов? И какие имена поменял?
– Имя в свидетельстве о рождении.
– Дальше, – я играл с ножом у него перед носом, а потом нервировал его, обходя со всех сторон и заставляя извиваться, чтобы попытаться увидеть мои действия. Остановился сзади.
– Ничего больше… – он закашлялся. – Это пустяковая просьба. Ничего особенного.
– Ничего особенного, говоришь? – я снова остановился напротив. – Настолько ничего, что он платил тебе каждый год? В чьем свидетельстве ты поменял имя?
– Имя матери. В свидетельстве его сына. Господи, отпустите меня, это он вас послал? Так я больше не просил денег. Он сам мне платил. Я могу все вернуть. Честно! Только отпустите.
– Какое имя было в свидетельстве?
– Я не помню.
Я усмехнулся и сделал еще один надрез у него под ребром. Подождав, пока он закончит орать, вытер лезвие о его штаны.
– Вспомнил?
Толстяк быстро закивал.
– Я все скажу. Светлана ее звали. Ильина.
Еще бы ты не запомнил, иначе ты бы не напоминал о себе Ворону каждый год. Ты не просто запомнил, мразь, ты даже записал или перефотографировал.
– Год
