прошёл мой день. Очередной скучный, серый, безрадостный, пустой день. Сегодня я даже не пыталась вернуться. У меня закончились мысли, как это можно сделать. Поэтому я просто сижу у окна, смотрю на дождь за стеклом и пытаюсь согреться. Но это невозможно. Здесь всегда так холодно. Наверное, потому что тебя нет. Мой врач говорит, что эти письма помогают мне держаться, помогают определять и конкретизировать свои проблемы, сохраняют мою связь с реальностью, ведь если я понимаю, что тебя нет, значит кризис миновал. Дурак он, мой врач. Эти письма помогают мне не забывать, помогают продолжать пытаться, ведь чем больше я пишу, тем отчетливее воспоминая. Я хочу, чтобы ты знал, что я не оставлю попыток. Я буду и дальше искать способ. И пусть за семь лет, я так ничего и не придумала, но однажды… Однажды я найду выход и вернусь к тебе.»
Она отложила ноутбук и посмотрела в темноту за окном. Открыв окно, она села на подоконник и свесила ноги. Тугие струи воды ударили ей в лицо, едва она выглянула в вечерний сумрак, джинсы и майка намокли мгновенно. Волосы прилипли к щекам, порывы осеннего ветра заставляли ёжиться от холода. Струи дождевой воды смыли с лица слёзы. Нет, прыгать сегодня она не собиралась, всего-то пятый этаж, это ничего не решит, только добавит неприятностей. На душе и так тоска, а если провести это время в больнице, а не на опостылевшей, но необходимой работе, будет и того хуже. Так что не сегодня, не так. Она замерзла ещё сильнее и вымокла до нитки. Затянутые тучами небеса, так напоминали те, другие небеса, к которым она хотела вернуться, скрытые стеной дождя и туманом исполины многоэтажек, можно было принять за обступающие тебя вокруг горы, далёкий, скрытый шумом дождя гул машин, напоминал шум ветра в расселинах, резкие звуковые сигналы, если закрыть глаза и отстраниться, похожи на вой зверей, усиленный эхом гор, а мелькающие фары можно принять за сигнальные огни. Она глубоко втянула разряженный воздух и открыла глаза. Сказка окончилась, это был обычный дождь в обычном городе, а она была обычной городской сумасшедшей прозябшей и вымокшей.
Она забралась назад в комнату и заперла окно. От озноба стучали зубы. Самый простой способ согреться – горячий душ. Выйдя из ванны, она налила себе чай, посмотрела на него, бросила в синюю чашку несколько ложек сахара, ломтик лимона, перемешала и… вылила.
– Знаю, Морган, ты бы не одобрил этого, но я не знаю другого способа уснуть.
Она плеснула в опустевшую чашку обжигающий виски, добавила несколько кусочков лимона и залила газировкой. Ей понадобиться четыре, может быть пять таких чашек, чтобы уснуть, ну, а пока согреваются внутренности, можно закончить письмо.
«Я была сегодня паинькой, Морган. Ничего не сделала. Совсем ничего. Не сердись на меня, у меня больше нет идей. Я не могу умереть. Хотя и очень этого хочу, ты же знаешь? Я перепробовала уже всё: таблетки, прыжки, увечья, даже стреляться пыталась, всё без толку. Другой бы радовался на моём месте, а меня бесит, что эта костлявая дрянь с косой вычеркнула меня из своих списков в прошлый раз, и я для неё не существую! Я не хочу жить, но не могу умереть, я хочу вернуться, но не знаю, как это сделать! Прости, я знаю, что тебе не нравится, когда я говорю про
