же сама знаешь, что мой отец никогда этого не позволит. Они узнали обо всем несколько недель назад и уже переслали мои школьные документы. А мне не говорили, потому что знали, каким будет мой ответ. Мне придется уехать – выбора нет.
С цветка на нижней ветке сорвался и, кружась, словно перышко, слетел на землю одинокий лепесток. Я знал, что с этого дня каждый вишневый лепесток будет напоминать мне о Поппи. Здесь, в этой роще, она проводила едва ли не все свободное время. Рядом со мной. Это место она любила больше всего.
Я зажмурился и попытался представить ее здесь послезавтра… одну… Кто составит ей компанию в приключениях? Кто услышит ее смех? Кто подарит поцелуи для банки?
Острая боль пронзила грудь. Я повернулся к Поппи, и мое сердце разорвалось пополам. Она сидела на том же месте под деревом, и по ее милому личику текли молчаливые слезы, а маленькие кулачки дрожали на коленях.
– Поппимин, – прохрипел я, выталкивая засевшую внутри боль, и, метнувшись к ней, заключил в объятия. Поппи с плачем уткнулась мне в грудь. Я закрыл глаза, и ее отчаяние хлынуло в меня.
Наше отчаяние.
Какое-то время мы сидели так молча. Потом Поппи подняла глаза и прижала дрожащую ладонь к моей щеке.
– Руне. – Голос ее дрогнул. – Что… что я буду делать без тебя?
Я качнул головой – не знаю. Слов не было – они комком застряли в горле. Поппи прижалась к моей груди, обхватила руками.
Время шло. Мы молчали. Солнце померкло, опускаясь с оранжево-красного неба. Еще немного – и его место заняли звезды и яркая полная луна. Прохладный ветерок прошуршал по роще, и сорванные лепестки закружили в танце вокруг нас. Поппи поежилась в моих объятиях, и я понял – пора уходить. Я провел ладонью по ее густым волосам и прошептал:
– Нам пора.
Она вцепилась в меня еще крепче.
– Поппи?
– Не хочу никуда идти, – едва слышно произнесла она незнакомым хриплым голосом. Я заглянул в ее зеленые глаза. – Когда ты говоришь, что нам пора идти, это значит, что тебе пора уходить от меня.
Я провел тыльной стороной ладони по ее покрасневшим щекам. Они были холодные.
– Никаких прощаний, помнишь? Ты же сама всегда говоришь, что такой штуки, как прощание, не существует. Потому что мы всегда можем увидеть друг друга в снах. Как с твоей бабулей. – Ее глаза наполнились слезами, и я осторожно вытер их подушечкой большого пальца.
– Ты замерзла. Уже поздно, и мне надо доставить тебя домой, чтобы не было проблем из-за опоздания.
Поппи выжала из себя бледную улыбку:
– Думала, настоящие викинги не играют по правилам.
Я усмехнулся и прижался лбом к ее лбу. Потом нежно поцеловал в уголки рта.
– Я отведу тебя домой, доставлю к дверям, а когда твои родители уснут, заберусь в твою спальню и проведу там последнюю ночь. Разве это не нарушение правил? По-твоему, этого недостаточно, чтобы считаться викингом?
Поппи хихикнула и потянула меня за длинную прядь.
