сильной, что я была уверена: я сломала позвоночник. Да и грудь невыносимо ныла из-за неестественного изгиба тела.
– Что бы ни случилось, не двигайся. Я пойду за подмогой. Вернусь как можно скорее.
И Пи Джей скрылся из виду. Я слышала, как он бежит по дорожке, но затем шаги стихли, и я осталась одна.
Несколько часов спустя я услышала шум приближающегося вездехода. Вскоре меня обступили и подняли на носилки французские пожарные. Я не могла сдвинуться ни на миллиметр, даже если бы захотела.
Мы ехали по тихим дорожкам обратно к шоссе, где меня передали скорой помощи. Врачи дали мне морфия, после чего всё стало, как во сне. Окружающие пытались не позволить мне заснуть, а я изо всех сил старалась понять французскую речь.
Ждать МРТ оказалось тяжело: я по-прежнему лежала на носилках, не в состоянии понять, могу ли шевелить ногами. Мысль о том, что я больше никогда не смогу ходить, полыхала в сознании. Результаты обнадёжили: перелом позвоночника оказался стабилен, операция, к счастью, не требовалась. По прогнозам, к концу лета, после многих месяцев реабилитации и физиотерапии, я встану на ноги. Однако врач предупредил: скорее всего, я никогда не смогу снова ездить верхом; перелом сам по себе и серьёзное защемление означали, что езда на лошади принесёт мне боль и, возможно, ранний артрит.
Эта новость стала для меня тяжёлым ударом. Я ездила верхом с самого детства и любила лошадей, жизнь без них казалась невыносимой – все наши планы и мечты о жизни во Франции строились на лошадях.
Душа, акрил, август 2013
Много месяцев спустя я всё ещё носила неудобный пластиковый гипс, и нам пришлось окончательно отказаться от идеи конных каникул. Французские врачи непреклонно твердили, что я больше не сяду в седло, поэтому, скучая по Англии и семьям, мы решили вернуться в родные пенаты. К осени с меня сняли гипс, а наш дом выставили на продажу.
Вернувшись в Англию, мы поженились в декабре того же года. Всё организовала мама: я ещё не до конца поправилась. Получилась сказочная английская вечерняя свадьба при свечах в доме Арабелле 6 лет восемнадцатого века, который носил название Нойсли-Холл. Мы с мамой хорошо его знали: несколько лет работали там, составляя цветочные композиции для свадеб других людей.
Арабелле 6 лет
Родители помогали мне с последними приготовлениями в спальне наверху.
– Факелы горят! – с широкой, слегка дрожащей улыбкой объявил папа: невзирая на сильнейший ветер, он зажёг более трёх десятков огней, выстроившихся на пути к церкви.
– Отличные новости. А я уж боялась, что у тебя никогда не получится зажечь все одновременно, – призналась я.
– Хочешь сказать, Артур зажёг факелы автогеном? – поддразнила мама. – Ладно, тебе надо собираться. Фотограф хочет пощёлкать вас на лестнице.
Уже стемнело, когда я под руку с отцом вышла на улицу, дрожа от холодного воздуха и волнения.
Думаю,
