не полностью. Кроме горба и явно короткой искривлённой ноги, он имел широченные плечи, развитый торс и мощные руки.
– Ты гном?! – Ляпнул Ворон и тут же смутился, поняв, насколько грубо прозвучало его невольное восклицание.
– Был когда-то… – Невесело усмехнулся тот:
– Гном, попавший под каменный обвал. Хе-хе! Вы представляете такое? Воот… меня хоть и выходили, но позору такого перенести я не смог, ушел от своих. С тех пор и живу среди людей.
– И как? Тяжело, наверное? – Вступил в разговор Тай, присаживаясь на корточки, чтоб не угнетать собеседника своим громадным ростом.
– Да я привык, чай не одну сотню зим мыкаюсь. – Уже вполне бодро ответил ему гном:
– Каждые годков тридцать перебираюсь на новое место. В основном по тихим местечкам обитаю, в большие города не хожу. Люди по таким вот деревням да городкам простые живут, необразованные, миру не видевшие. Я в их глазах просто калека – кто пожалеет, а кто и пнет. А какого я роду-племени никто и не интересуется…
– Ты мил человек вот говоришь, не один век странствуешь, но ведь для вашего племени смерти подобно вдали от гор-то жить. Не думал вернуться? Родные, я думаю, обрадуются, да и позор твой давно уж забылся, наверное. – Продолжал гнома сочувственно расспрашивать Тай.
– Все правильно говоришь господин, да только если уж по молодости не вернулся к своим, то уж теперь и подавно не стоит, старый я для дальних то путешествий. Шестая сотня мне пошла уже.
– Ну, для гнома это не такой уж и почтенный возраст. Ты скажи, может помочь надо? Деньгами, или еще чем? – Продолжал уговаривать гнома старший из путников. Чувствовалось, что судьба того затронула Тая за живое.
– Да неее, деньги-то у меня есть, я ж работаю как-никак…
– Ну ладно, если захочешь в горы вернуться, аль еще какая помощь понадобиться, найди меня. Запомни, в Королевских Холмах погребок есть питейный «Вепрь и Козочка», что в переулке, рядом с торговой набережной. Меня там все знают, как Тая Пустынника. И если спросишь меня, всегда тебе скажут, где я, и до меня донесут, что спрашивал.
– Думается мне, мил господин, что ты тож далеко от родных мест, да вот, прижился на чужбине, среди людей-то. Что ж сам не возвернёшься до дому? – Спросил его гном, прищурившись, глядя на него. Тай хмыкнул на это:
– Да, вот ведь дело какое, мой-то дом гораздо дальше твоего, и я точно знаю, что меня там никто не ждет. Что мне там делать? А ты проницательный!
– Я ж ведь гном все-таки, и нутро твое чувствую настоящее, господин. А остальное опыт жизненный подсказывает. – С усмешкой сказал калека, и, сделав паузу, кинул коротко Ворону:
– И твое нутро тож чувствую, чернявенький господин.
Тот засмеялся, сверкнув белоснежными зубами на смуглом лице, и спросил:
– А зовут то тебя как, чувствительный?
– Да Лошадником кличут… Бабаньки иногда жалостливо Каличкой… – Со вздохом ответил гном.
