каботажных перевозок; команда состояла из пяти матросов, а капитаном оказался, конечно, этот самый дылда. Граф аж зубами заскрипел от досады – и угораздило же вчера расквасить дураку нос!
Баронесса, несмотря на неутомимую дипломатию Робина, мигом смекнула, что тому нужно, и принялась вить из него верёвки. Сначала обиняками, а затем впрямую она поставила условием отъезда уничтожение пресловутого василиска.
Робин тут же и согласился, но баронессе этого было мало: она пожелала, чтобы граф дал обет. Граф смутился – слишком уж незначительным было дело, чтоб разбрасываться обетами, однако престарелая дама настаивала, и Робин уступил. На лезвии Истребителя Василисков он поклялся, что покинет Худ только после того, как избавит остров от ненавистного чудовища.
Не откладывая дело в долгий ящик, он тут же отыскал несчастное «чудовище», одним ударом снёс рогатую голову, доставил её в замок и посадил на длинный кол на замковой стене – всё, как полагается.
Вот на этом-то он и попался. Василиск оказался той самой свиньёй, которую подложила ему судьба.
На следующий день, когда граф Айтер наносил прощальный визит, намериваясь с попутным ветром отбыть восвояси, выяснилось, что василиск оказался не простым, а заморочным, благополучно ожил и как ни в чём ни бывало продолжает свои любовные подвиги и пакостные набеги на крестьянские поля – а последнее, как известно, прежде всего бьёт по кошельку сеньора. Баронесса поджимала губы и бросала на Робина красноречивые взгляды, и тому ничего иного не оставалось, как снова отправиться и убить мерзкое создание. С тех пор так и повелось: каждый день василиск упрямо воскресал, чтобы тут же пасть под клинком Истребителя. А Робин оказался привязанным к замку баронессы, не имея возможности отлучиться от него более чем на сутки. Подобное положение дел как нельзя более устраивало коварную старуху, уже рассматривавшую перспективы возможного матримониального союза отпрыска графской ветви Айтеров с одной из своих перезрелых племянниц. При мысли о подобной участи у графа пробегал мороз по коже.
Всё упиралось в неосмотрительно данное слово чести – а такие долги подлежат неукоснительной уплате. Несмотря ни на какие обстоятельства.
Звено четвёртое
Граф Робин Айтерский от нечего делать дрессировал муху.
Муха была крупная, наглая, металлически-зелёная, чем выгодно отличалась от остальных трактирных мух – так же, как рыцарь в блестящих дорогих доспехах выделяется среди толпы черни. Она нахально расталкивала беспородных товарок, подбираясь к мясным крошкам, и графу хотелось, чтобы она непременно проползла в слепленные им из хлебного мякиша ворота. Глупое насекомое, однако, предпочитало обходные маневры, и приходилось предпринимать отчаянные усилия, чтобы загнать его на предначертанный ему путь.
Муха была осторожной и, чуть что, отлетала на исходную позицию – но лишь затем, чтобы вновь с маниакальным упорством устремиться на штурм.
Вот в это самое время и явился Бека со своим невероятным предложением.
– Тут
