сладимся: я смогу немного скопить денег, уехать в уезд, купить там избёнку и устроиться на работу какую, когда вы, Иван Петрович, уедете отсюда насовсем. Я думаю, что вы поживёте здесь год-другой и уедете – сельская жизнь не для вас – это сразу видно и издалека, – закончила своё объяснение Арина, пока Иван в смущении кушал котлеты, и пошла в кухню за чаем для учителя.
Иван, закончив обед, прошёл в свой кабинет-спальню, лёг на кровать и стал обдумывать случившееся между ним и служанкой.
– Ну и что плохого в сожительстве со служанкой, – думал Иван на сытый желудок и удовлетворённый близостью с женщиной. Буду приплачивать ей рубль за эту услугу, а сам перестану мучиться по ночам от плотских желаний, и ей на здоровье – сама сказала.
Только нужно соблюдать осторожность, чтобы никто не догадался, иначе ей будет дурная слава, и мне несдобровать: учителю, как и священнику, связь с женщиной на селе не прощается и не совместима с должностью. Потому буду с Ариной аккуратен в отношениях и вступать в связь по необходимости, когда припрёт совсем. Теперь не буду больше глядеть голодными глазами на местных девиц: того и гляди по страсти мог бы надумать жениться на одной из них, хотя бы Татьяне – дочке старосты. Она, похоже, глаз на меня положила, и от этого глаза мне не устоять одному, а с помощью Арины вполне по силам. Права служанка: год-два учительствую здесь и поеду доучиваться в институт – не всю же жизнь прожить в этом селе земским учителем: я способен на большее – закончил Иван свои рассуждения, засыпая в сладкой дрёме.
Занятия в школе пошли своим чередом. Ведение уроков давалось Ивану легко, учеников прибавлялось с каждым днём – по мере того, как убывали сельские заботы, и родители отпускали детей на учёбу, которую многие из них, впрочем, считали зряшным делом.
Отношения с Ариной вполне определились. Два-три раза в неделю Иван, взяв женщину за локоть, вёл её к дивану и там молча овладевал ею, изливая в женщину избыток мужского желания.
Домработница воспринимала эту процедуру как часть своих обязанностей по дому и отдавалась хозяину с закрытыми глазами, никогда их не открывая, пока Иван не освобождал её и не уходил в свой кабинет.
Тогда Арина вставала, оправляла платье, разглаживала полог на диване и принималась собирать на стол обед для хозяина, окликая учителя, когда всё было готово. Иван обедал и далее уходил в кабинет, вздремнуть часок после женщины и обеда: совмещая два этих занятия, он чувствовал себя несколько усталым, и эту усталость снимал короткий дневной сон. Имея женщину в минуты желания, Иван стал спать спокойно ночью, а потому к утренним урокам в школе бывал свеж и энергичен, и проводил уроки с увлечением, даже азартом, увлекая за собой учеников, которым молодой учитель нравился, и крестьянские дети чувствовали себя с ним свободно и без ненужной робости.
К Покрову класс наполнился окончательно, и даже пришлось поставить ещё две парты для новых учеников из ближней к селу деревеньки, куда Иван не успел добраться, когда
