Взгляд старшей дочери старосты Татьяны часто вспоминался учителю и он опасался, что духовное стремление к этой девушке, что он испытывал, вкупе с мужской страстью могут сыграть с ним плохую шутку: неосторожное рукопожатие или нечаянный поцелуй в щеку, которых, несомненно, ожидает от него Татьяна, приведут его к женитьбе на этой девушке. Иван чувствовал глубокую симпатию к Татьяне и внутренне сопротивлялся этому чувству, чтобы оно не переросло в любовь, поэтому доступность Арины для удовлетворения мужской страсти была весьма кстати.
Накинув халат на ночную рубашку, Иван, всунув ноги в чуни, пробежал мимо Арины, хлопотавшей у печи, в туалет, утопая в снегу, что намело за ночь и, вернувшись в дом, скинул халат и подкравшись сзади к кухарке, обхватил её груди. Арина видимо ожидала внимания учителя, поэтому вытерла мокрые руки о фартук, который сняла, пока Иван продолжал мять её груди, и, направляясь к дивану, приговаривала:
– Что-то опасаюсь я, Иван Петрович, как бы ненароком не вошел кто в дом, как староста в прошлый раз, напугав меня до смерти.
– Не бойся, никто утром по снегу сюда не сунется, и ты успеешь согреть меня своим телом после улицы, – успокоил учитель женщину, укладывая ей на диван, обнажая и обнажаясь сам.
Их близость была короткой, но бурной, и закончилась взаимным удовлетворением плоти со стонами и страстными судорожными движениями сплетенных объятьями тел. Впервые Арина отдавалась хозяину с открытыми глазами, обнимая его руками и целуя в грудь, на что Иван ответно покусывал женские соски, пахнувшие свежестью, вжимаясь в нежное податливое тело на всю возможную глубину.
Женские груди были упруги, нежны и пахли луговыми травами.
Содрогнувшись в последнем порыве чувств кухарка и хозяин молча и неподвижно лежали некоторое время, потом разъединились и женщина, высвободившись, с улыбкой удовольствия на лице, ушла заниматься хозяйством, а мужчина вышел следом за ней на кухню, сполоснул лицо холодной водой из рукомойника, что висел в углу у входа, плеснул воды на грудь и плечи, вытерся чистым полотенцем и прошел к себе в спальню, чтобы одеться, шлепнув мимоходом женщину по упругой ягодице. Он хотел благодарно поцеловать Арину в губы, но она смущенно увернулась.
Услада похотливых желаний мужчины и женщины, по взаимному согласию, на этом закончилась до следующего раза.
За завтраком, Иван, умиротворенный плотской утехой с кухаркой, спросил, попивая горячий чай с баранками:
– Хочу сказать, Арина, что ты всегда чистенькая и пахнешь луговой свежестью, как тебе удается это?
– Так я, Иван Петрович, каждое утро иду в баню, что на задворках нашего двора, и там, раздевшись донага, обтираюсь терпким настоем луговых трав: зверобоя, чистотела и ромашки, которые завариваю в чугунке с вечера, ну и, конечно, по субботам парюсь в бане с сыном – потому и чистая. Свекор однажды спросил меня: что это я каждое утро намываюсь, идя к вам в услужение, так я ответила, что обтираюсь травами, чтоб не
