цифру в 56 тысяч. Но нужно считать в два раза больше. По Феодосии официально данные дают 7–8 тысяч расстрелянных, по данным врачей – свыше 13 тысяч.
11. Террор проводили по Крыму – председатель Крымского Военно-Революционного Комитета – венгерский коммунист Бела Кун. В Феодосии – Начальник Особого Отдела 3-й Стрелковой Дивизии 4-й Армии тов. Зотов и его помощник тов. Островский, известный на юге своей необычайной жестокостью. Он же и расстрелял моего сына.
Свидетельствую, что в редкой русской семье в Крыму не было одного или нескольких расстрелянных. Было много расстреляно татар. Одного учителя-татарина, б. офицера, забили насмерть шомполами и отдали его тело татарам.
12. Мне лично не раз заявляли на мои просьбы дать точные сведения, за что расстреляли моего сына, и на мои просьбы выдать тело или хотя бы сказать, где его зарыли, уполномоченный от Всероссийской Чрезвычайной Комиссии Дзержинского Реденс, сказал, пожимая плечами: «Чего вы хотите? Тут, в Крыму, была такая каша!..»
13. Как мне приходилось слышать не раз от официальных лиц, было получено приказание из Москвы – «Подмести Крым железной метлой». И вот старались уже для «статистики». Так цинично хвалились исполнители – «Надо дать красивую статистику». И дали.
Свидетельствую: я видел и испытал все ужасы, выжив в Крыму с ноября 1920 года по февраль 1922 года.
Глава 22
Погром русской культуры. – Литература «малого народа». – Певцы террора. – Романтики Чека. – «Реформирование» русского языка. Разрушение памятников русской культуры. – Торговля художественными ценностями Русского народа. – Уничтожение архивов
Рядом с великой русской культурой, ненавистной большевикам, строится новый псевдокультурный монстр, открыто провозглашающий отрицание всего русского, православного, истинно духовного. Не имея сил уничтожить русскую духовную культуру, большевистские власти с психопатическим упорством призывают построить «новые литературу и искусство», соответствующие «величию переживаемой эпохи». На создание этих новых литературы и искусства бросаются огромные средства. «Новаторы», преимущественно из среды еврейской интеллигенции и полуинтеллигенции, а нередко просто из числа многочисленных полуграмотных местечковых евреев, старательно «изобретают новые формы выражения и чувства», сознательно игнорируя литературные традиции и великие достижения русской культуры. В силу особенностей их национального менталитета и воинствующего невежества в русском языке возникает своего рода неповторимое явление – смесь затхлого местечкового мироощущения с триумфальным, ритуальным воплем религиозного еврея, поразившего в спину своего врага. Создается фундамент «культуры малого народа», которая с этих дней начинает активно воздействовать на общественное сознание, оттесняя истинную русскую культуру или даже влияя на ее развитие, привнося в нее чуждые для русского человека элементы – смакование жестокости, любование половой физиологией,
