конечно, устал от всего суетного дня, но несколько человек все-таки вышли в круг. На кассете шло подряд много очень быстрых мелодий, и с каждой новой записью силы танцующих иссякали. Наконец на площадке у костра остались всего двое – Лавров и девица с кольцом. Ольга – так, кажется, ее звали.
Быстрый танец они танцевали непривычно: не просто выламывались друг перед другом, а держались за руки, и почти синхронные движения их были пластичны и не лишены грации. Но скоро устали и они. Магнитофон замолчал: в первую ночь стоило экономить батарейки.
Мы еще некоторое время посидели у остывающего костра, молча поглядывая на рубиновые угли, а потом тихо разбрелись по палаткам.
4
Утром я проснулся от странных звуков.
Открыв глаза, я лежал несколько минут, не вылезая из спального мешка. Судя по всему, снаружи уже рассвело и даже взошло солнце: косой потолок палатки источал теплое янтарное сияние. И откуда-то неслись звуки, напоминавшие протяжный скрип, или свист. Я оделся и выбрался наружу.
Было еще по-утреннему знобко; весь громадный луг казался серым от недавно выпавшей росы.
А звуки раздавались из-за перелеска – то чаще, то реже, одинаково протяжные и тревожно тянущие душу…. Господи, да ведь это журавли! – вдруг догадался я, вспомнив прошлый год. Как я сразу не узнал их щемящие крики? Они, конечно же, на большом лугу. Я быстро побежал туда.
Болото преградило мне путь. Из-под ног выскочила лягушка и с размаху плюхнулась в черную воду, мгновенно и бесшумно исчезнув на дне.
Журавли кричали все громче и призывнее, но я их так и не увидел – может, они были и вовсе не на том лугу, а где-нибудь еще дальше, за следующим перелеском: в сыром утреннем воздухе невозможно определить расстояние по звуку.
Постояв немного, я пошел обратно к лагерю. Мой след отчетливо темнел на серой мокрой траве.
На кухне уже хозяйничали Тамара и Ольга с кольцом. Обе были заспанные, с усталыми, синеватыми лицами, и в то же время какие-то разморенные – словно всю ночь гуляли. Да, похоже, в этой компании до гулянок доходит быстро, – подумал я.
Я помог им растопить печь, потом отправился к реке.
Вода оказалась совершенно черной и такой холодной, что от одного ее вида сводило зубы. Но я все-таки стащил свитер, зашел в струю, насколько позволяли сапоги и, замирая, умылся и даже немного поплескал на себя.
А солнце уже вовсю сияло над противоположным берегом; и роса сверкала, словно тысячи быстрых бриллиантов, и пора было будить остальных.
На гулкий звон ржавого лемеха народ начал нехотя выползать из палаток.
А журавли все еще кричали. Громко и надрывно, словно хотели разбудить нас как следует.
– Слышишь? – спросил я сонного Славку.
– А что это?.. – зевнул он.
– Журавли.
– Журавли?! – мгновенно проснувшись загорелся он. – Пошли посмотрим!
