пенитенциарного врача и психолога являются как физические, так и юридические лица, как субъекты с хроническим девиантным поведением (те же бомжы, фрики, мизогиники и пр. социопаты), так и делинквентные субъекты, для которых преступление – способ социального самоутверждения или реализации (преступники-рецидивисты, несовершеннолетние преступники или не встречавшиеся никогда ранее у нас серийные убийцы).
Наш 25-летний опыт работы с пенитенциарными физическими и юридическими лицами привел к появлению обоснованных с нашей точки зрения понятий врожденный преступник и преступник с немотивированными формами преступной деятельности (к последним мы относим детей, совершивших тяжкие преступления, и так называемых серийных убийц). Отдавая должное границам понятий «зомбирование» (то есть, программа действия, совершаемого в результате прямой или косвенной суггестии), а также индуцированные поступки, PR, мы все же склонны искать причины немотивированных поступков в генетической мутации, когда из социально-психической структуры личности или группы лиц исчезают предпосылки и основания любых мотивов — моральность (эмоционально тупые социопаты).
Если иметь в виду поколения, пережившие социальные катаклизмы в нашей стране за последние 30 лет и продолжающиеся и сейчас катаклизмы, то о негативной мутации всех слоев населения (Ф. Гальтон) и деструктуации социума можно говорить a priori.
Клиентами военного социального врача и психолога в мирное время («мирное время» сейчас с локальными войнами и глобальным терроризмом – понятие весьма расплывчатое), являются, как говорилось выше, не только военнослужащие и члены их семей, но и все, с кем эта большая часть населения «граничит». В мирное время можно говорить об автономном социальном институте военной медицины. В настоящее «мирное» время не только в России, но и во всем мире нет границы «фронта» и «тыла». Точно также нельзя найти четкого определения понятию поле боя. В результате глобального террора, ставшего нормой жизни второй половины ХХ – начала XXI вв. на «поле боя» фактически находится каждый ныне живущий. Более того, на этом «поле боя» активно действующим субъектом может оказаться каждый, независимо от возрастных, половых и психосоматических различий (вспомним детские игрушки времен Афганской войны, начиненные тротилом и гвоздями, или мины-ловушки). Современные «камикадзе» (шахиды) полностью деформировали понятия «война», «мир», «армия противника», «фронт», «тыл» и т. д.
Понятие профессиональная армия, разрушенное еще Тиберием, возвысившим преторианцев (наемников) до ранга воинов профессиональной армии, вновь обретает смысл. Отсюда, военные социальный врач и психолог (в узком смысле этого слова) являются субъектами института социальной медицины, функционирующего в данном конкретном обществе и в данное конкретное время. Точно также клиент (физическое и юридическое лица) военного социального врача и психологии – весьма
