какая школа? У меня с четырнадцати частные уроки в спец заведении.
– Нет школы. Год, как нет.
– Живёшь где?
– Квартиру снимала. Как Гоше задолжала, меня выперли. Теперь нигде не живу.
Он молчал. Долго.
– Паспорт есть?
– Нет. Меня вообще, вроде как, нет.
Он думает, напряжённо. Курит одну за одной.
– Значит так, Кукла. Остаёшься пока здесь. Живёшь по моим правилам.
Я кивнула и потянулась за сигаретами, но он ловко схватил пачку первым.
– Забудь. С сегодняшнего дня ты не куришь.
– Совсем? – я надула губки.
– Совсем. Куплю тебе пластырь, жвачку, и ты бросила.
– Нахрен тебе это надо?
Он усмехнулся. Красивый…офигительный.
– Я так решил. Достаточно?
Более чем. Это круче, чем я могла придумать. Это моя победа. Первая и, я думаю, совсем не последняя.
Напряжение немного спало, пока Никитин не открыл верхний шкафчик и не достал бинт, вату, перекись и йод. Вот хрень. Я это с детства ненавидела. Подорожник – самое лучшее лекарство. Ну, перекись. Только не это. Не йод. Я поёжилась.
– Дай коленку. Намазать надо.
– Не надо, – сказала упрямо и внутренне сжалась. Он схватил меня за лодыжку, удерживая ногу на весу. На секунду замер, и когда я поняла почему, у самой пересохло в голе. Он увидел мои трусики. Белоснежные, с кружевами.
– Не дёргайся, – сипло скомандовал и плеснул перекись на коленку. Подул. И я улыбнулась. Как трогательно. Словно я, и правда, для него ребёнок. А потом намазал йодом и снова подул. Я смотрела сверху вниз на его лицо, на ресницы, бросающие тень на щеки, на сильные пальцы, сомкнувшиеся на моей лодыжке, и даже не почувствовала боль. Меня скручивало внутри, нервы натянулись до предела. Представила, как пальцы, лаская, поднялись выше…Господи. Мысленно я уже застонала. Без вариантов, я хотела всю теорию применить на практике именно с ним.
– Щиплет? – снова подул.
– Да… больно…мне нравится.
Резко вскинул голову. В глазах полное недоумение.
– Что нравится? Когда больно?
– Когда ты держишь меня за ногу и дуешь. У тебя такие губы… это чертовски сексуально. Хотя и когда больно, тоже нравится.
Никитин выпустил мою ногу, сунул пузырьки обратно в ящик. Захлопнул с такой силой, что я невольно зажмурилась. Протянул мне бинт.
– Сама бинтуй.
Я кое-как попробовала, он несколько секунд наблюдал, потом отнял бинт и сам наложил повязку. Снял меня со стола. И на секунду, когда его большие ладони коснулись моей голой кожи на талии, меня шибануло током. Захотелось, чтобы опрокинул на стол, и чтобы вот эти пальцы трогали меня везде. Особенно там, под трусиками. Где уже давно стало влажно. Игра приобретала иные оттенки. Опасные, как языки пламени, потому что я начинала в ней участвовать. Наравне с объектом. Он вывел меня на эмоции.
– Ещё одно условие, – Лёша словно почувствовал моё состояние, – Не смотри на меня так,
