зье» 50/100.
«А нахрена»– подумал я, но сам улыбнулся И., который самодовольно поправлял в зеркало галстук. Этот высокий, атлетически сложенный красивый брюнет, казалось, весь состоял из излишеств. Он был слишком высок, слишком красив, слишком весел. Его всегда было слишком много, по крайней мере, для меня. Мы с И. никогда не были близкими друзьями и никогда не будем. Но чем– то он мне нравился.
–Только сними этот желтый пиджак, ты в нем похож на педика, меня не правильно поймут. -продолжал И. тем же тоном.
«И это мне говорит человек в розовом галстуке!»
И. вообще себе много что позволял, но на него никто не обижался. Его спасала его добродушная интонация. И сто четыре килограмма мышц. Откуда я знал о нем такие подробности? Прямо над его столом висела распечатанная фотография из его Инстаграма. Он все выкладывал в свой Инстаграм. Так вот, на фото был он, стоящий среди груды гантелей спортзала, радостно обнимающий двух подкачанных девушек. Внизу была подпись «Я теперь 104 кг, а если девочки на мне, то все 200.хахаха». И отметка в пятьсот двадцать три лайка.
Сколько ему исполнилось лет, я понятия не имел. Тридцать три? Сорок семь? Пятьдесят четыре? Глядя на него сначала кажется, что все понятно. А вот со второго взгляда становится понятно, что вообще ничего не понятно. Есть люди, которых невозможно прочитать. И он был именно таков.
Я поморщился от предвкушения. Обычно, я не хожу на тусовки. Сценарий мне давно знаком и перестал интересовать еще лет пять назад. Но И. бы так просто от меня не отстал, я это чувствовал. Как говорят женщины, ему было легче дать, чем объяснить, почему нет. Пиджак я снимать не стал, так как знал, что И. тут же о нем забудет. И действительно. Когда за нами закрылись тяжелые металлические двери лифта, И. тут же, как заправский фокусник, выхватил из кармана черный смартфон и запечатлел нас, стоящих в зеркале.
–Сейчас у нашего лифт лука будет тыща лайков! -на полном серьезе заявил И, пропуская в лифт двух таджиков уборщиков в синих комбинезонах. В гараже, как и в любом подземелье, было тепло, темно и тихо.
«Этот человек -мой издатель» – осознал я и содрогнулся.
Когда мы приехали в клуб «О», И., как джин, тут же растворился в табачном дыму. До столика меня повела, как поводырь слепого, загорелая худая хостес. Когда она шла впереди меня, я в темноте пытался рассмотреть ее ягодицы. Но их не было. Я никогда не видел человека без ягодиц.
Это была обыкновенная московская компания. Пытаясь подавить зевок, я развлекал себя тем, что рассматривал гостей И., который пока так и не удосужился появиться.
Два молодых бизнесмена, лет около тридцати, кричавших всему столу после десятой стопки текилы, как они друг друга любят, как они в детстве писали в один горшок и как благодарны Богу, Вселенной и Папе Римскому за то, что есть на свете настоящая мужская дружба.
«Дружба -как галка на заборе. Если о ней кричать, можно спугнуть» -подумал я, гоняя кусочек льда за щекой. Как я и ожидал, виски мне принесли совершенно не тот, который я заказывал.
Уродливая алкогольная любовь так рвалась из них, что я про себя начал делать ставки, когда эти мальцы начнут сосаться: через три стопки или хватит двух. И я проиграл сам себе в этом споре– они не стали откладывать прилюдный акт любви и поцеловались в эту же минуту. Оба были так непростительно хороши собой, что, наверняка, проснулись в то утро вместе. Любопытно было то, что примерно год назад они не поделили что -то в бизнесе и заказали друг друга. Причем почти в одно и то же время. И одному и тому же исполнителю. Я понятия не имел как их зовут, но об этом какое-то время трендел весь интернет и историю эту не знает только слепой, ленивый или мертвый.
Слева от них лучилась золотыми пайетками дизайнерша Лана Б. Мы с ней уже как-то виделись на одном похожем мероприятии.
Смотреть на нее было интересно, но немного больно. Длинные, цвета багряной зари на Гандурасе, волосы, были завиты в крупные букли, от этого она была очень похожа на пуделя английского лорда. Плотные пухлые губы как будто шли в комплект с идеально тонким, крючковатым носом. Эта композиция мне напомнила некогда популярные духи «Сальвадор Дали», которые я дарил своей бывшей жене. Нелепая, странная конструкция и запах какой-то сортирный. Но жене нравилось. Композиция дополнялась бархатным, расшитым золотыми чешуйками, корсетом цвета затерянного золота племени ацтеков, из которого, выпрыгивали два силиконовых бугорка, на одном из них блестел еще один шарик– упавшая с бутерброда, такая же рыжая, как Лана, красная икринка. То, что было ниже стола, я видеть не мог, и, сказать честно, не очень хотел, но почему– то дорисовал туда длинный, скользкий селедочный хвост.
Когда я вспомнил про духи и жену, мне стало смешно (надо же, я был когда-то женат) и я улыбнулся. Неосторожно улыбнулся Лане прямо в голубые тени, в которых тонули, как голуби в Ниагаре, два маленьких серых глаза.
«Черт!»
Но было поздно.
