style="font-size:15px;"> Вот так: увлёкся описаньем
Воздушной дивной красоты.
Я расскажу (хоть с опозданьем),
Был случай в дебрях суеты:
Могилу рыть пошли сельчане
В ночь, накануне, чтоб начать.
И кто-то был пред этим в бане,
Принёс с собой, чтоб пар унять.
Не рассчитали, вдрызг напились
И стали место покидать.
Как ни старались, ни рядились,
Один улёгся в яме спать.
Прохладно, ночь, темно и тихо,
Емеля начал замерзать,
В чумной башке проснулось лихо,
Почувствовал, что надо встать.
Уткнулся в стены (все четыре),
«Что ж я такое натворил?
Всё было скромно, чинно, в мире;
Кто ж в каталажку посадил?
Что плохо сделал? Режь, не помню».
Гудит и стонет голова,
Душа свербит и хочет волю,
Хоть стопку б с царского стола!
Сел в уголок, замучил холод,
Пришло сознанье, вечер всплыл,
Сидеть и мёрзнуть – был не молод,
Тихонько вспомнил, что здесь рыл.
Но вылезть сам не смог бедняга,
Сел дожидаться до утра.
Была на завтра здесь бодяга,
Пришли, а яма занята.
Смеялись после всей деревней
Над незадачей чудака,
Но соблюли обычай древний:
Согрели стопкой мужика.
***
Ходили летом за малиной,
В малинник, что за десять вёрст;
Разросся в дебрях с паутиной
Средь старых ёлок и берёз.
Малины много, но не густо,
Ходить приходится, искать.
Кой-где красно, а где-то пусто,
А стебли надо раздвигать.
Сынишка двадцати годочков
Увлёкся и ушёл один
В сторонку, поискать грибочков
Средь старых сгнивших деревин.
Кусты раздвинул и опешил:
Средь сочных ягод, словно джин,
Медведь, скорей не джин, а леший,
Сидит, малину ест один.
Нос к носу изучали строго
Друг друга в фас и взгляд в упор,
Но Мишка сыт и ягод много,
Не состоялся «разговор».
Медведь провёл по стеблю лапой,
Поднёс к губам бесплатный дар
Зачавкал молча, тихой сапой,
Зачмокал сладостный нектар.
Сын сдвинул куст, полез обратно,
Назад от встречи роковой,
Смотреть на пир весьма занятно,
Но для медведя он чужой.
Сын испугался, это точно,
А Мишка, видно, не успел:
В кусте сидел,
