произнесла она медленно, смакуя хармандонское слово, – вы разве не видите, что это ребенок злонамеренно поджигает мусор? Почему его не прогоняют? Здесь хоть кто-нибудь следит за порядком?
– Это Лиль. – Сказал мороженщик, сияя взглядом в окошечке белой хлопковой накидки.
Тати в этот момент подумала, что все хармандонские юноши в своем национальном одеянии кажутся такими лакомыми потому лишь, что у них у всех большие темные глаза в воланах пышных ресниц. А больше ничего и не видно.
– Лиль так зарабатывает деньги, – продолжал мороженщик, – И заодно помогает нам. Мы торгуем водой и льдом. Богатые покупают больше воды, чтобы тушить урны, за каждый купленный стакан Лиль получает пять хармандонских тайр.
Тати досадливо поморщилась, ей стало обидно, что она попалась на примитивную удочку местных торгашей. «Впрочем, это же Хармандон. Край бессовестных спекулянтов и базарных воришек. Что тут удивляться?..»
Тати не успела додумать свою ставшую уже привычной мысль о «диких нравах этой страны» – в конце аллеи появился Кузьма – «вдвоём с Принцем» означало, разумеется, всего лишь отсутствие брюнеток: трое телохранительниц с сосредоточенно-непроницаемыми лицами по-прежнему сопровождали его. Они были в простой одежде и шли чуть поодаль, иногда разделяясь, чтобы своим присутствием не нарушать спокойствия вверенного им юного господина и не слишком бросаться в глаза посторонним. Намётанный глаз Тати сразу выделил их среди отдыхающей публики – если от внимания обывателя и могли ускользнуть точные соразмеренные движения этих женщин и их внутренняя пружинная собранность, обусловленная готовностью действовать в любую секунду, то военному человеку всё это было очевидно.
«Ничего себе, – подумала Тати почти презрительно, – сразу трое, у Леди Президента едва ли больше охраны… И как к нему подойти-то?»
Но Кузьма подошёл сам.
– Добрый день, – тёмное пламя его больших глаз разгоралось, точно в камине, в отделанной тончайшим кружевом прорези нежно-кремовой головной накидки.
Тати обмерла: он держался так уверенно и независимо, что она даже растерялась в первый момент – кто же в этой игре на самом деле охотник, а кто – дичь? Она ведь не могла знать, что Кузьма, пока ехал к ней в лимузине спиральными дорогами и воздушными мостами Хорманшера, наизусть твердил все слова, которые собирался ей сказать…
– Мне кажется, вы давно уже хотели что-то мне сказать, вы так выразительно на меня смотрели, – продолжил он. Одна из охранниц-верзил сделала шаг, намереваясь подойти ближе, но Кузьма кинул на неё короткий взгляд, словно на сторожевую собаку – сиди, дескать, пока всё нормально. Она послушно остановилась и даже как будто поглядела в другую сторону – но Тати знала: она всё видит.
Телохранительницы, рассосредоточившись по бульвару, заняли выгодные позиции для наблюдения. Легкий ветерок чуть приподнял полу белого пиджака той, что
