сверхъестественного.
Тендер. Саша знала, что они конкурируют уже много лет, не в состоянии поделить рынок застроек. Знала, что каждый новый объявленный тендер или конкурс – усиление охраны, нервные вечера в компании отца, а часто в раздумьях, где он может быть сегодня и страхом даже позвонить, а каждое завершение – или пир на весь офис, означающий победу, или несколькодневный траур по проигрышу. Так было всегда, вот уже много лет. Саша знала, что сейчас вновь проводится тендер, отец об этом не раз говорил. И поехала она в Париж после совещания с отцом, чтобы быть подальше ото всего, пока сам он занят делами более важными, чем надзор за ней. Вот только зря он не подумал о том, что его могут достать именно через нее. Зря он не сильно настаивал на сопровождении охраны, а она зря так просто от этого предложения отмахнулась.
– Что ответил отец? – обидно быть причиной провала родителей. Обидно быть причиной провала уже не единожды. Но сомнений в том, что папа на условия Самарского согласится, у Саши даже не возникало.
– Пока ничего. На этот вопрос ответишь мне ты, – Самарский достал из кармана телефон, набрал какой-то номер. Когда мужчина включил громкую связь, по ту сторону раздались гудки.
– Да! – сколько Саша себя помнит, лишь однажды ей приходилось слышать подобную интонацию в голосе отца. И тот единственный раз оставил в ее памяти неизгладимый след. Она содрогнулась.
– Добрый день, Константин Львович, – Самарский говорил все так же спокойно, улыбаясь, чем раздражал еще больше.
– Ты, сукин сын, где Алекс? – телефон не может передать всего, что вкладывает в слова человек, но и этого было достаточно, чтобы понять – Титов до одурения зол.
– Наслаждается моим гостеприимством. Правда, Александра Константиновна? – голубые глаза выжидающе уставились на нее. А в трубке – напряженное, давящее молчание.
У Саши перехватило дыхание. От нее чего-то ждут. Ждет папа, ждет Самарский. Каких-то слов. Но каких? Ей задали вопрос? Что?
– Алекс? – в трубке недоверчивый оклик отца, тон чуть менее жесткий, чем тот, которым он говорил с похитителем. – Ты слышишь меня, Алекс?
– Да, – оклик вывел ее из ступора, она метнулась к сидящему в кресле Самарскому, попыталась схватить телефон, вот только он дернул его на себя, предупредительно мотнув головой.
– Не дури.
– Отпусти ее, ублюдок, приезжай ко мне, и поговорим тет-а-тет. Или боишься? Ты смелый только чтоб вот так… шантажировать? – отец явно снова обращался к своему давнему противнику.
– Приеду, обязательно приеду, Константин Львович, только не поговорить, а проследить за тем, как вы отказываетесь от тендера.
По ту сторону снова повисло напряженное молчание, а Саша как завороженная смотрела на светящийся экран, который отсчитывал секунды разговора.
– Ублюдок, – наконец-то прозвучало из Киева.
– Я на вашем месте попридержал бы язык, мое терпение тоже не безгранично. За ваши слова придется отвечать не вам. Неужели
