заверяю я ее, – он – лакомый кусочек. Уверена, он не прочь потанцевать с тобой.
Эдди просияла. Следующие полчаса я трачу на то, чтобы помочь ей приодеться для свидания с человеком, которого уже сорок лет нет в живых, а затем прощаюсь.
Мне нужно писать.
6
Я хотела присесть на скамейку прямо за воротами дома престарелых, чтобы записать что-нибудь в блокнот, но что-то меня тревожит, и я так ничего и не написала. Сев в автобус, я сразу отправляю сообщение Дженне с подробным изложением всех событий.
Отем: Что думаешь, правда или бред?
Дженна: Зачем твоему папе над тобой издеваться? БРЕД!
Она права. Я ненавижу писать, и папа это прекрасно знал. У меня дислексия: слова выходят у меня не такими, какими я хотела бы их видеть. Зачем ему оставлять мне что-то, использование чего обрекает меня на муки ада?
Мой телефон прочирикал.
Дженна: Ну если только… может, он оставил записку?
А я и не посмотрела. Почему я не проверила? И правда, если бы он хотел оставить мне что-то настолько хитроумное, как блокнот, к нему прилагалась бы записка с пояснениями.
Я вытащила блокнот и внимательно перелистала все страницы.
Отем: Никакой записки.
Дженна: Тайна раскрыта! Блокнот – подарок тебе от Эдди, а не от папы. Просто у нее не в порядке с головой, и она все перепутала.
Отем: Да. Наверное.
Дженна: Но ты все же пиши в нем.
Отем:?!?!?!
Дженна: В ответ на «черный список» ты можешь вести в нем свой собственный. «Белый». Список желаемого.
Отем: Возможно. Только ведь все равно придется писать.
Она права насчет Эдди. Конечно, она не в себе. Она была с приветом еще до инсульта. А теперь совсем свихнулась. Если бы она говорила правду, это бы означало, что папа заранее знал, что умрет, и ничего не мог с этим поделать.
Кошмар.
Но если он и вправду знал, что погибнет, и … если он и вправду ничего не мог с этим поделать, то… здорово было бы получить от него последний подарок. Даже такой необдуманный, которым я и воспользоваться-то толком не смогу.
– Слушай, мам, – спрашиваю я за ужином. – А у папы были когда-нибудь … предчувствия?
– О боже, – стонет мама. – Что тебе сказала Эдди?
– Предчувствия? – переспрашивает Эрик. – Это как у экстрасенсов?
– Она мне ничего не говорила, – отвечаю я, делая глоток молока. – Она… ну… намекнула, что ли.
Эрик прижимает ладони к вискам.
– Я чувствую, что Шмидт попросит сейчас кусочек мяса. – Естественно, Шмидт начинает поскуливать. – Это наследственное. Я – гений!
– Ты неудачник, – отвечаю я. – Собака клянчит с тех пор, как мы сели за стол.
– У твоей бабушки всегда были дикие фантазии еще до того, как ее хватил удар, – замечает мама. – Не стоит обращать внимание на ее слова. Твой папа был одарен очень во многих областях, но дара,
