стоит, я поняла, что мой гарант либо круглый идиот, либо действительно ждет от меня больших результатов. Кастиэль объяснял, что этот пластырь заживляет любые раны и к концу дня у меня должно пройти болевое ощущение в области ребер, но я почти его не слушала, проверяя функциональность своих спиц, спрятанных в перчатках-ремнях. Пока Кастиэль подкрашивал мои глаза, бормоча что-то о щедрости моего гаранта, я думала о том, что было бы лучше, если бы костяшки моих пальцев были бы не оголенными – так бы мои кулаки меньше пострадали во время грядущего боя.
Тот факт, что мой стилист снова задержал меня ради наново накрученных локонов, начинал меня раздражать. Из-за его нерасторопности, мне снова пришлось в одиночку идти по тусклому коридору в сторону столовой, шарахаясь каждого темного угла.
Сев на своё место рядом с парнями Кантона-А, я старалась не пялиться на девушек, которых сегодня оголили еще больше. По-видимому, их гарантам было глубоко наплевать на резко упавшую температуру в Руднике и полное отсутствие горячей воды. Только Луну одели в костюм бежевого цвета, включающим в себя кожаные брюки и теплую кофту, и Шарлотту с Пилар оставили в прежних кожаных юбочных костюмах амазонок, остальных же девушек переодели либо в короткие шорты с рваными топами, либо в мини-юбки с шипованными лифчиками. На девушках была тонна косметики, едва ли не осыпающаяся с их лиц, а на их щиколотках красовались кожаные браслеты. Казалось, будто гаранты поддерживают неведомую участникам моду, совершенно не задумываясь о том, что при таком раскладе их подопечные скоро скорчатся от банальной простуды. Даже парни, обладающие гарантами, сидели в рваных кожаных штанах и тонких футболках, а их глаза были обведены черным карандашом. И только я одна была одета в теплую толстовку, мои пострадавшие ребра грелись под исцеляющим пластырем и волосы у меня были словно волны шелка, а не осиное гнездо, как у остальных. Смотря на всю эту картину, я не могла понять, кому повезло больше – тем, кого купили и которым приходиться терпеть издевательства над своей внешностью взамен на оружие, или тем, кто остался не проданным, без оружия, с минимумом шансов на выживание, в своей старой одежде и возможностью самостоятельно укладывать волосы.
После завтрака, во время которого мои товарищи бурно обсуждали погибших участников, нас загнали в просторный, пустой в зал с высоким потолком. Голубовато-белый свет освещал только его центр, оставляя границы помещения в полумраке.
Когда все только входили в зал, буквально нависая друг над другом, в моё левое плечо кто-то сильно врезался, что заставило моё сердце на несколько секунд замереть от страха.
– Металлы бессмертны, – прямо в ухо прошептал знакомый голос. – Проткнешь его сердце, желательно поглубже, выиграешь пятнадцать секунд, пока он будет регенерироваться.
Быстро произнеся эти слова так, чтобы никто кроме меня их не услышал, Золото отправился в противоположный конец
