Янис Сольман прислал видео последних допросов, которые нужно было просмотреть как можно скорее. Давид прихватил бокал вина с обеденного стола, с которым и устроился за компьютером. Его кабинет располагался прямо над кухней, поэтому он слышал, как Ребекка гремит посудой и что-то мурлычет себе под нос. Она имела привычку напевать во время работы – всегда что-нибудь веселое.
Яссур ввел пароль и открыл папку с видеоматериалами. Этот допрос Янис вел вчера после обеда. Акима только что вывели из камеры. Он отвечал медленно, короткими, односложными фразами, как робот. Иногда нес откровенную чушь.
Сольман спросил его насчет финансирования. Кто оплачивал «Мону»? Откуда поступали средства? Катц отвечал неопределенно, и Янис повторил вопрос. Поначалу Давиду показалось, что Аким собирается заплакать, но затем узник как будто что-то сказал. Произнес какое-то слово. Яссур отмотал пленку и записал это слово в блокнот: «Сальсабиль». Потом он вернулся к просмотру. Дознаватель задал еще много вопросов, но Аким только кашлял и пускал слюни. Давид промотал немного вперед – фильм закончился.
Некоторое время Яссур задумчиво потягивал вино, глядя на одно-единственное слово в блокноте, а затем открыл сегодняшнюю видеозапись, сделанную всего несколько часов назад. Он сразу заметил, что Аким стал другим. Теперь заключенный выглядел куда более оживленным и уверенным в себе. Янис начал с того места, где остановился в прошлый раз:
– Что такое «Сальсабиль»? Это имя человека?
Несколько секунд Аким молчал, а потом произнес, на удивление внятно и уверенно:
– Это источник.
– Источник? Чего?
– Ты спрашиваешь не о том.
Нет, сегодня явно обошлось без наркотиков. Вероятно, Янис хотел избежать вчерашних проблем. Он наклонился к Катцу, который, как и всегда, сидел голый в металлическом кресле, с руками, зафиксированными в подлокотниках.
– А о чем я должен тебя спрашивать?
– Есть ли надежда?
Сольман кивнул:
– Ну хорошо, есть ли надежда?
Аким повернул голову к камере, словно обращаясь непосредственно к Давиду:
– Нет. Надежды нет. Только не для вас. Вы умрете, все. Вместе с вашими женами и детьми.
С первого этажа доносился смех Ребекки.
– Это предопределено и неизбежно, – продолжал пленник. – Это то, чего хочет Аллах, и мы исполним его волю.
Теперь и Янис оглянулся на камеру.
– Кто это «мы»?
Аким проигнорировал этот вопрос.
– Вы уже мертвы. Вы – ходячие трупы.
Изображение замелькало, и фильм остановился. На лице Катца застыла неестественная улыбка. Черные глаза возбужденно блестели. Скорчившийся в углу кадра Янис казался на его фоне маленьким и жалким, Аким же выглядел настоящим триумфатором. Что же изменилось за эту ночь? Узник провел ее один, в крохотной камере, на глубине семнадцати метров
