style="font-size:15px;"> За те двадцать лет, которые мы провели врозь, произошла уйма событий. Во-первых, мой папа вырос, окончил институт и женился на маме. Во-вторых, бабушка за это время превратилась в шикарную цветущую фрау приятной полноты, а дедушка – в элегантного совладельца солидного книгоиздательства во Франкфурте. В-третьих, в семье появилась я. Когда мы с бабушкой впервые познакомились, мне было пять, а ей пятьдесят; трудно сказать, кто был сильнее рад встрече. Мы несколько раз гостили друг у друга, и каждая поездка превращалась в праздник.
К сожалению, жизнь на две страны продлилась всего пять лет. Когда мне исполнилось десять, дед убедил отца переехать в Германию. Детей они с бабушкой больше не родили, и дедушка горел желанием передать папе своё дело.
Вся эта замысловатая цепочка событий привела к тому, что к шестнадцати годам на моих барабанных перепонках образовалась мозоль от бесконечно раздражающих «ковалийовых», «кови-левых» и «кобаливых». Поэтому заполняя прошение о выдаче паспорта, я указала, что хочу носить фамилию Фехтер, как у бабушки. Ну, и как у дедушки, разумеется, чему он был несказанно рад.
5.
Мы медленно едем по Садовому кольцу, Дмитрий уверенно крутит руль и улыбается мне уголком рта. Второй джип «висит на хвосте» как приклеенный. Разговор крутится вокруг моей учёбы, вокруг жизни в Германии, вокруг любимых книг и фильмов. С каждой минутой разговора, с каждым километром Московских дорог общаться становилось всё легче и приятней. Неловкость первых минут куда-то испарилась, оставив в чистом остатке лишь интерес и невероятное обаяние Дмитрия.
– А теперь, Виктория, посмотрите направо. Видите парк, который мы проезжаем? Он когда-то принадлежал Екатерине Второй. При ней тут росли ананасы. А во времена Гоголя и Пушкина тут был открытый эстрадный театр, в котором часто выступали иностранные иллюзионисты…
– Интересно, и какие же фокусы показывали в те времена? – интересуюсь я, чтобы поддержать тему.
– Ну… Для примера: один известный фокусник оживлял здесь мертвую ласточку. По-настоящему. Публика вопила от восторга…
– И как же он это делал? – искренне удивляюсь я. Разговоры о фокусах мгновенно превращают меня в ребёнка.
– Ловкость рук, Виктория, вечный секрет гениальных иллюзионистов, – улыбается Дмитрий и мне хочется улыбаться ему в ответ. – Секрет фокуса прост: у мага были очень чувствительные пальцы. Сначала он нажимал на шейке птицы сонную артерию, и ласточка на какое-то время теряла сознание. Он показывал её зрителям, чтобы убедить их, что птичка мертва. Пока ласточка приходила в себя, фокусник делал всякие магические пассы, и она «оживала» к восторгу публики…
– Как интересно! – я представляю, как «оживает» лежащая на ладони фокусника ласточка, и мне хочется пищать от восторга. – Когда знаешь секрет, это кажется таким простым.
– Это да. Некоторые старинные
