по трапу на деревянный причал.
– Приятного отдыха, мэм! – крикнул ей псевдоматрос, махнув на прощанье, и принялся поднимать трап.
Беатрис оставалась совсем одна на этом ужасном острове. Никто не ступил на его холодную землю вместе с ней. Впрочем, оно и к лучшему, наверное. Ведь если бы кто-нибудь из её мрачных неразговорчивых попутчиков оказался рядом, это было бы, наверное, ещё хуже, чем остаться здесь одной, навсегда.
Она с тоской посмотрела на кирпичную дорожку, которая вблизи оказалась ещё более непритязательной, чем с палубы. "Прощайте, каблуки!" называлась она. Следовало бы выставить перед ней специальный дорожный знак: красный круг, в центре которого перечёркнуты высоченные "шпильки". Чемодан, пожалуй, тоже следовало бы зачеркнуть. Потому что при такой тяжести кирпич просто лопнет под острым каблучком, каблук попадёт в образовавшийся тектонический разлом и… Не думать об этом, не думать!..
Она с испугом посмотрела в небо, потому что оттуда, сверху, упал вдруг на голову, прижимая к земле, тяжёлый гул, который стремительно нарастал, нарастал, нарастал, превратившись сначала в пронзительный рёв и визг, а потом – в свист. Потом снова рёв. Потом снова гул. Пять военных самолётов пронеслись над ней так низко, что казалось, она почувствовала исходящий от их двигателей жар. Они умчались куда-то – наверное, на восток. Собственно, это мог быть только восток. Если бы они летели на запад, то конечно же сначала расстреляли бы Беатрис вместе с её чемоданом (бедный фарфоровый слоник!). А так они полетели расстреливать китайцев. Или русских. Или индейцев. Или кого-нибудь ещё, с кем они там сейчас воюют.
Она вздохнула, оставила чемодан у начала тропы и осторожно, тщательно выбирая, куда поставить ногу, стала взбираться по холму к гостинице.
2. День первый. Ллойд
Это была совершенно новая бритва. Он купил её специально для отдыха. Так велел профессор Локк. Он сказал буквально следующее: "Начинать новую жизнь нужно не с главного, а с мелочей. Если начнёте сразу с главного, у вас наверняка ничего не получится. Начните с чего-нибудь второстепенного: купите себе новую кепку, новую… э-э-э… бритву".
Выйдя из клиники он сразу отправился в ближайший мужской магазин и купил себе кепи. И бритву. Кепка изумительно сидела на голове. Бритва отлично с ней сочеталась (Ллойд потратил не меньше получаса выбирая подходящую по цвету рукоять). Поэтому он не стал снимать новый головной убор, когда пошёл бриться.
Хозяин пансиона поселил его в прачечной. Это показалось Ллойду немного странным и непривычным, но он не знал, как следует вести себя в ситуации, когда хозяин говорит тебе: "Будешь жить в прачечной, я сказал! А не хочешь – убирайся. Паром пойдёт обратно через полтора часа". Говорил он громко, что само по себе выводило из равновесия, мешало сосредоточиться и спокойно подумать. Ллойд не переваривал подобных людей: громкоголосых, грубых, массивных, с лицом, словно вырубленным тупым топором престарелого папы Карло, чья рука уже растеряла былую сноровку, а глаз утратил прежнюю
